Башня Занида (Авт.сборник)
Шрифт:
— Да если приспичит, в минуту другая будет!
— Когда в следующий раз будешь списывать очередной набор эдаких красоток, не забудь хоть одну мне оставить.
— Если они не будут против — за чем дело стало? Полагаю, ты предпочитаешь бледную, или — как вы тут на Западе выражаетесь — белую расу?
Служащий авиакомпании, обходя круг за кругом и компостируя билеты, спускался вниз по фюзеляжу. При этом он выкликал:
— Имеется ли на борту пассажир по имени Дик Барнвелл?
— Наверное, это я, — встрепенулся Барнвельт. — Дирк Барнвельт.
— Ага. Ваша мать только что вызывала нас
Барнвельт сделал глубокий вздох. Сердце его гулко застучало. Он поймал на себе насмешливый взгляд Тангалоа.
— Скажите ей, — проквакал он, — что я остаюсь!
— Вот и славненько! — гаркнул Тангалоа. Служащий полез обратно наверх.
А потом в ураганном реве реактивных двигателей потонули все остальные звуки, и поле космопорта провалилось вниз. Показался Нью-Йорк, подмигивающий миллионами огоньков, а потом и весь Лонг-Айленд целиком. На западе над горизонтом вновь поднялось солнце, которое село полчаса тому назад. Высоко над головами пассажиров за поворотом коридора с лязгом распахнулась дверь воздушного шлюза. Понатыканные по всей «Амазонке» репродукторы заунывно затянули: «Todos passageiros fora — пассажиров приглашаем на выход — todos passageiros..»
Дирк Барнвельт, стоя рядом с Джорджем Тангалоа в очереди ожидающих высадки пассажиров, машинально продвигался вперед, держась вплотную к человеку, что стоял впереди. Сквозь невидимую открытую дверь в носу корабля доносилось дыхание незнакомого воздуха: влажного, теплого и насыщенного растительными ароматами. Он так отличался от воздуха в космическом корабле, с его запашками озона, машинного масла и немытых человеческих тел. Тут и там вспыхивали огоньки зажигалок — пассажиры торопливо закуривали первые после Нептуна сигареты.
Очередь начала ощутимо продвигаться вперед. Когда они приблизились к шлюзу, Барнвельт услышал посвистывание порывистого ветра и перекрывающий шарканье подошв плеск дождя. Наконец их взорам предстал внешний мир — жемчужно-серый прямоугольник на фоне более темных переборок.
Барнвельт пробормотал:
— Я чувствую себя просто как мумия, которая вылезла из саркофага. Никогда не думал, что космическое путешествие — это такая морока.
Подойдя к шлюзу ближе, он увидел, что серая пелена представляет собой брюхо дождевой тучи, проплывающей мимо. Ветер вовсю хлопал тентом, натянутым над трапом, и с боков на него то и дело задувало капли дождя.
Когда Барнвельт, дождавшись своей очереди, перешагнул через порог шлюза, то услышал внизу шлепанье тяжелых сумок и чемоданов, подаваемых ворчащими грузчиками через служебный шлюз под трапом на желоб, и шуршание, с которым те съезжали вниз. Бросив взгляд через поручень, он даже вздрогнул: до земли было далековато.
Ветер на все лады завывал в ажурной конструкции трапа и прижимал пальто Барнвельта к коленям. Спустившись вниз, он обнаружил, что предстоит еще несколько минут шагать до здания таможни. Крытый навесом на тонких стойках переход пересекал чуть ли не все поле — голую земляную плоскость коричневого цвета, усеянную многочисленными лужами. Неподалеку бульдозер и каток выравнивали кратер, оставшийся от последнего запуска. «Амазонка»
Человек в униформе службы межпланетных перевозок держал дверь таможни открытой и на межпланетном бразильско-португальском повторял: «Пассажиры, остающиеся на Кришне, — первая дверь направо. Следующие до Ганеши и Вишну…»
Девять из четырнадцати пассажиров толпой устремились в первую дверь направо и выстроились в очередь перед стойкой, за которой восседал крупный неприветливый тип, представленный табличкой как «Афанасий Горчаков, старший таможенный инспектор».
Когда подошла их очередь, Барнвельт с Тангалоа предъявили свои паспорта, которые были тут же проверены, проштампованы и зарегистрированы, пока сами они расписывались и ставили отпечатки больших пальцев в учетную книгу. Двое помощников Горчакова тем временем досматривали багаж.
Добравшись до камер «Хаяши», один из них подозвал Горчакова, который, повертев камеры в руках, спросил:
— Деструкторы есть?
— Есть, — ответил Тангалоа.
— Вы не допустите, чтоб они попали в руки кришнянам?
— Да бог с вами.
— Тогда мы их пропускаем. Это, конечно, не совсем законно, но сделаем исключение, поскольку Кришна все время меняется, и, если снимки старой Кришны не сделать сейчас, их уже не будет никогда.
— А почему она так меняется? — удивился Барнвельт. — Я-то думал, что вы, ребята, тщательно оберегаете кришнян от постороннего влияния.
— Так-то оно так, но они и от нас самих много чему ухитрились научиться. Взять, к примеру, принца Ферриана из Сотаспе. В 2130 году он ввел в своем королевстве патентную систему, и теперь она вовсю начинает давать свои плоды.
— А кто это такой?
— Ох и мошенник! Как-то целую техническую библиотеку пытался на Кришну протащить под видом мумии какого-то предка. Когда мы ее перехватили, он и дал ход этой своей идее с патентами, а позаимствовал он ее во время своего визита на Землю.
— А кто тут советник по делам иностранцев? — вмешался Тангалоа.
— Куштаньозо. Обождите, потом я вас представлю.
Когда все вновь прибывшие прошли медосмотр, Горчаков провел людей Штайна через зал в другой кабинет, занимаемый Геркулио Куштаньозо, помощником инспектора службы безопасности Новуресифи.
Как только Горчаков удалился, Тангалоа поведал тому о целях и задачах предстоящей экспедиции, добавив:
— На юную особу положиться можно? Нам бы очень не хотелось, чтобы наши планы дошли до аборигенов.
При этом он кивнул в сторону симпатичной секретарши Куштаньозо.
— Конечно-конечно! — заверил Куштаньозо, смуглый крошечный человечек.
— Вот и славненько. За несколько последних месяцев через ваши руки не проходил кто-нибудь, похожий на доктора Штайна?
Куштаньозо внимательно изучил протянутую ему батиграфию. Трехмерный образ холодно уставился на него в ответ.
— Не думаю… хотя погодите, вроде был такой на последнем корабле с Земли, а с ним еще двое. Сказали, будто король Балхиба нанял их сделать топографическую съемку королевства.