Башня Занида. Да не опустится тьма! Демон, который всегда ошибался
Шрифт:
— Своди на представление Гази, — сказал Феллон. — Мы собирались на бал к Кастамбангу, но мне сейчас не до веселья.
Последовало вежливое препирательство. Гази твердо заявляла, что не может оставить Феллона одного — и больного к тому же, а Феллон — при поддержке Кордак’а — уговаривал ее пойти. В конце концов она сдалась и оделась в свою прозрачную плиссированную юбку и искрящуюся улемду.
Феллон сказал:
— Не позабудь плащ. Мало ли, что на небе ни облачка: рисковать ни к чему — еще промочишь новые вещи!
Как только они вышли из дома, Феллон выпрыгнул из постели и надел лучшие
А во-вторых, она как-то намекнула ему, что хотела бы посмотреть «Конспираторов». Феллону же, который уже видел их раньше в Маджбуре, вовсе не улыбалось высиживать нудную пьесу второй раз.
Он наспех заглотил какую-то пищу, пристегнул меч, хлебнул квада, посмотрелся в зеркало и отправился в гости к банкиру Кастамбангу.
Глава IX
Сотни свечей проливали свой мягкий свет на вечерние туники кришнаитов-мужчин и на обнаженные плечи и груди их спутниц. Сверкали разноцветные камни, сдержанно поблескивали драгоценные металлы.
Наблюдая за всем этим великолепием, Феллон (обычно не слишком склонный к философствованию) размышлял на политэкономические темы. Этих людей всего за каких-то несколько лет перетащили из феодализма в капитализм. Последуют ли за этим социалистическая и коммунистическая фазы, как у некоторых земных наций, или место капитализма сразу займет какая-то форма смешанной экономики? Неравномерность распределения богатства вполне могла стать почвой для развития революционных тенденций. Правда, кришнаиты были слишком воинственны, романтичны и склонны к индивидуализму, чтобы смириться с каким-нибудь коллективистским режимом.
Феллон сидел в одиночестве, потягивая квад из бокала, взятого в баре, и наблюдая за представлением на небольшой эстраде. Если бы он был с Гази, ему бы пришлось танцевать с ней в бальном зале, где ансамбль музыкантов-балхибцев неумело, но вдохновенно подражал популярным земным мелодиям. Поскольку Энтони Феллон танцевал плохо и не любил это занятие, он не испытывал неудовольствия от своей временной изоляции.
На эстраде выступала пара, которую объявили под именами Иван и Ольга. Они вертелись, прыгали и производили дрыганье ногами, напоминавшее славянский танец вприсядку. Хотя их кожа была покрыта розовым гримом, антенны приглажены, а большие заостренные уши прикрыты — у мужчины высокой казачьей папахой, а у женщины прической — по мелким деталям анатомии было видно, что это кришнаиты. Зачем им было притворяться землянами? Скорее всего, ради большего заработка: для кришнаитов Земля (а не их собственная планета) была средоточием экзотики, романтики и великолепия.
На плечо Феллона легла рука. Голос Кастамбанга сказал:
— Все готово, мастер Антане. Не соблаговолите ль вы пройти со мной?
Феллон последовал за хозяином в небольшую комнату, где их ждали двое слуг: один с маской, другой с вместительным черным балахоном.
— Оденьте это, — сказал Кастамбанг. — Собеседник ваш наряжен будет так же, дабы избежать того, чтобы узнали вы друг друга.
Феллон, которого распирало от беспричинного смеха, позволил слугам надеть на себя
Приглашая Феллона пройти внутрь, он сказал:
— Только, пожалуйста, без глупостей. Мои люди сторожат все выходы.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
Первое, что увидел Феллон, осмотрев тускло освещенное помещение, была небольшая масляная лампада, горевшая в стенной нише рядом с отвратительным, зловещего вида медным богом из Зиада — страны лежавшей за Тройным Морем. Потом он разглядел у противоположной стены неясную фигуру, которая вдруг выпрямилась и оказалась одного роста с Феллоном.
Феллон вздрогнул, и его рука метнулась было к рукояти рапиры, но оружия на перевязи не оказалось — его отобрали при входе в дом. Тут Фелон понял, что видит человека — возможно, кришнаита — одетого так же, как он.
— Что ты хочешь знать? — спросил человек в черном.
Голос был срывающийся от напряжения, язык — балхибу, акцент — скорее даже не акцент, а восточно-балхибский говор с налетом гоцаштандского.
— Полный Ритуал Йешта, — сказал Феллон, вытаскивая блокнот и карандаш перемещаясь поближе к лампаде.
— Клянусь земным богом, на мелочи ты не размениваешься, — сказал незнакомец. — Одно лишь руководство по молитвам и гимнам занимает порядочную книгу — и помню я ее не целиком.
— Это руководство секретно?
— Нет. Его можно купить в любой приличной книжной лавке.
— Ладно, тогда давай все, чего нет в этом руководстве: одежда, жесты и так далее.
Где-то за час Феллон исписал почти целый блокнот — и это при том, что пользовался стенографией.
— И это все?
— Все, что я знаю.
— Что ж, тогда спасибо. Послушай, если бы я знал, кто ты, мы могли бы пригодиться друг другу еще когда-нибудь. Я иногда собираю информацию…
— И с какою целью, мой добрый господин?
— О… скажем, для статей в «Рашме», — Феллон действительно иногда печатался там, обеспечивая себе прикрытие на тот случай, если кто-нибудь заинтересуется его деятельностью.
Его собеседник сказал:
— Не желая подвергать сомнению твои добрые намерения, господин, я все же не могу не видеть, что тот, кто знал бы и меня, и прошлое мое, мог бы, когда бы пожелал того, немалый вред мне нанести.
— Но мне, как будто, незачем желать тебе вреда. В конце концов, ты тоже знал бы, кто я.
— Я и так, по-моему, догадываюсь, — сказал незнакомец.
— По голосу я слышу, что землянин ты, а хозяин наш не так уж много пригласил гостей сегодня из вашего числа. Так что, ограничен выбор, и весьма.
Феллон подумал о том, чтобы подскочить к незнакомцу и сорвать с него маску. Но, с другой стороны, так можно было получить нож между ребер, и даже если бы собеседник был безоружен, он вполне мог оказаться сильнее Феллона. Хотя земляне, привыкшие к более сильному тяготению, были в среднем мощнее кришнаитов, различие, все-таки, было невелико, и, к тому же, Феллон был уже не молод.