Башня Зеленого Ангела
Шрифт:
Сперва ничего не было видно. Саймон помотал головой и раскрыл глаза шире. Мелкие камни и грязь, упавшие с купола, закрывали большую часть содержимого «Морской стрелы» — но кое-что все-таки было видно.
— Бинабик! — крикнул Саймон. — Смотри!
— Что?!
Тролль в тревоге побежал вдоль корпуса к тому месту, где борт лодки касался стены гробницы и взобрался наверх так ловко, словно это была широкая тропа на Минтахоке. Легко балансируя, он прошел по вельсу и остановился рядом с Саймоном.
— Смотри. — Факел в руке Саймона дрожал.
Король Джон Пресвитер лежал на дне «Морской стрелы» среди
Но, как ни удивительно было увидеть короля совершенно нетронутым тлением, вовсе не это заставило Саймона вскрикнуть.
— Киккасут! — выругался Бинабик, не менее удивленный, чем Саймон. Через мгновение он спрыгнул в лодку.
Тщательный осмотр могилы и ее содержимого подтвердил: Престер Джон по-прежнему лежал в месте своего упокоения на Свертклифе — но Сверкающий Гвоздь исчез.
3 БИЕНИЕ СЕРДЕЦ
— Я не намерен сносить такую глупость только потому, что он мой брат! — рычал герцог Бенигарис стоящему перед ним на коленях рыцарю. В ярости он ударил раскрытой ладонью по подлокотнику трона. — Скажи ему, чтобы продержался по крайней мере до тех пор, пока я не приведу легионы Зимородка от Санкелланских ворот.
— Прошу вас, господин мой, — вмешался стоявший у трона оружейник, — прошу вас, дайте мне возможность снять мерку.
— Да, сядь спокойно, — добавила мать герцога. Она сидела в том же низком, но богато украшенном кресле, которое занимала, когда Наббаном правил ее муж. — Если бы ты за последнее время не разжирел, как свинья, твои старые доспехи сгодились бы и на этот раз.
Бенигарис злобно глянул на нее, бешено крутя ус.
— Благодарю вас, матушка.
— И не будь так суров к Вареллану. Он почти ребенок.
— Он ленивый, тупой болван — и испортили его вы! К тому же именно вы посоветовали мне разрешить ему возглавить оборону Онестрийского прохода.
Вдовствующая герцогиня Нессаланта вяло махнула рукой:
— Любой мог бы удержать проход, имея дело с оборванцами Джошуа. Я бы могла. А опыт пойдет ему на пользу.
Герцог вырвался из рук оружейника и снова ударил по подлокотнику.
— Во имя древа, матушка! Он уступил Джошуа две лиги меньше чем за две недели — это с тремя-то тысячами солдат и пятьюстами рыцарями. Он отступает так быстро, что я боюсь споткнуться об него, когда выхожу из парадной двери.
— Ксаннасэвин говорит, что тебе не о чем беспокоиться. — Герцогиня явно забавлялась. — Он подробно расспросил звезды. Бенигарис, пожалуйста, не волнуйся. Будь мужчиной.
Герцог смерил мать ледяным взглядом и поиграл желваками, прежде чем заговорить:
— В один прекрасный день, матушка, вы зайдете слишком далеко.
— И что ты сделаешь тогда? Бросишь меня в темницу? Отрубишь голову? — Ее взгляд стал жестким. — Ты нуждаешься во мне. Не говоря уж о том, что сын должен испытывать хоть какое-то уважение к родной матери.
Бенигарис нахмурился, глубоко вздохнул и снова повернулся
— Чего стоишь? — рявкнул он. — Ты слышал, что я сказал? Так ступай и передай это ему.
Рыцарь встал, отвесил герцогу сложный поклон и вышел из тронного зала. Дамы в разноцветных нарядах, тихо беседовавшие у двери, проводили его взглядами, после чего принялись с громким хихиканьем что-то обсуждать.
Бенигарис снова отнял руку у завладевшего ею оружейника и притянул к себе одного из пажей, разносивших вино. Сделав основательный глоток, он сердито вытер губы.
— Джошуа заслуживает большего внимания, чем я думал. Народ говорит, что во главе армии брата Верховного короля сражается сильный рыцарь: ходят слухи, будто это Камарис. Сориддан Метесский поверил в это — во всяком случае он присоединился к ним, — Бенигарис поморщился, — вероломная собака!
Нессаланта натянуто засмеялась:
— Я придавала Джошуа меньше значения, чем следовало, это верно. Это хитрый ход. Ничто так не будоражит простой народ, как имя твоего дяди. Но Сориддан? Ты хочешь, чтобы я волновалась из-за него и двух-трех других мелких вассалов? Метесский журавль пятьсот лет не покидал дворцовых башен. Сориддан никто.
— Так значит, вы убеждены, что все разговоры о Камарисе — обычные слухи? — Ирония, которую Бенигарис хотел вложить в эти слова, прозвучала не очень убедительно.
— Ну конечно! Как это может быть он? Камарис мертв уже сорок лет.
— Но его тела так и не нашли. Отец всегда переживал, что ему не удалось похоронить брата по-эйдонитски.
Герцогиня недовольно хмыкнула, но по-прежнему казалась поглощенной рукоделием.
— Я очень хорошо знала Камариса, мой храбрый сын. Ты не знал. Даже если бы он действительно ушел в монастырь или попытался скрыться, это сразу стало бы известно: он был таким невероятно честным, что не смог бы соврать, если бы его спросили, кто он такой. И он так любил совать нос в чужие дела, что ни за какие блага не остался бы в стороне во время второй войны с тритингами. Там бы не обошлось без Камариса Великолепного, Камариса Святого, Камариса Героического. — Нессаланта уколола палец иглой и зашипела от боли. — Нет, тот, кого нашел Джошуа, не живой Камарис и уж конечно не призрак. Это просто высоченный самозванец, этакий долговязый луговой наемник с выкрашенными луком волосами. Выдумка. Но это не меняет дела. — Она придирчиво осмотрела свое шитье и отложила его, явно удовлетворенная результатами. — Даже настоящий Камарис не страшен нам. Мы слишком сильны… А его время прошло, прошло, прошло.
Бенигарис с интересом посмотрел на нее.
— Не страшен нам?.. — начал он, но был прерван движением в дальнем углу комнаты. Герольд с золотым зимородком на камзоле стоял в дверях.
— Ваша светлость, — произнес он низким церемониальным голосом, — граф Страве Анзис Пелиппе прибыл по вашей просьбе.
Герцог выпрямился, улыбка тронула его губы.
— Ах да. Пусть идет сюда.
Внесли носилки Страве и установили их рядом с высоким сводчатым окном, открывавшим вид на море. Как всегда в холодную погоду, оно было завешено тяжелыми драпировками, удерживавшими ледяной воздух. Слуги графа подняли его кресло и опустили перед помостом, на котором стоял трон Бенигариса.