Башня. Новый Ковчег 5
Шрифт:
— И не затягивайте с визитом к Иванову, — закончил Долинин. — Если ваши догадки насчёт мыслей Караева верны, то не исключено, что выступать нам придётся раньше, чем мы планировали, и оружие нам потребуется в первую очередь.
— Я понимаю, Владимир Иванович, и сегодня во второй половине дня с Ивановым я встречусь. А что касается ваших слов о том, что придётся выступить раньше, то скорее всего так и выйдет, потому что, боюсь, выбора у нас нет.
— Это тот проект, о котором вы вчера говорили? — Долинин внимательно посмотрел на Олега Станиславовича. — Что-то про здоровье нации? Снова вводят Закон?
—
— Девушек? — вскинулся Слава.
Не далее, как вчера Вася Мухин рассказывал эту дурацкую историю про сестру своего бармена, Тёмы. Слава от Васькиных слов отмахнулся, списав всё на слухи, которые в последнее время плодились и множились в Башне — люди, охваченные паникой и неизвестностью перед будущим, упражнялись в фантазиях, одна нелепее другой. Но правда оказалась куда как страшнее вымысла.
— Да, им будут насильственно или обманом, тут пока не определились, помещать оплодотворённые яйцеклетки.
— Чьи яйцеклетки? — тупо переспросил Слава.
— Их собственные, взятые заранее, но уже оплодотворенные, — терпеливо пояснил Мельников.
— Кем оплодотворённые? — всё это никак не укладывалось у Славы в голове.
— Донорским материалом. Доноров тоже тщательно отобрали заранее и даже уже приготовили нужное количество материала.
— Это как искусственное осеменение коров? — Слава представил себе процедуру.
— Не совсем, но по сути верно. Именно такое сравнение использовал наш Верховный. Но это, в общем-то не самое страшное — тут я пока имею возможность тянуть время. Хуже дело обстоит со стариками. Боюсь, что уже через два дня все лица третьего класса, достигшие шестидесяти пяти лет, будут отправлены на эвтаназию.
— Все? — Слава сразу же дёрнулся. Маме пятьдесят два, слава богу, она пока не попадает. Он с облегчением выдохнул и тут же устыдился своих мыслей. Мама-то не попадает. И тётя Сима с дядей Соломоном тоже. А вот другие родственники…
— Все старики третьего класса. Потом примутся за второй. Маркова уже подготовила списки, как раз сейчас я с ней буду разрабатывать план дальнейших действий. Говорю сразу, тут я ничего сделать не смогу, если не хочу засыпаться. Маркова проявляет совершенно непонятное мне рвение — возможно, хочет выслужиться перед Ставицким, возможно, преследует свои цели. Но сдержать её у меня нет никакой возможности. Я и так достаточно тянул время и откладывал все мероприятия.
— Тем более нам нужен выход на Иванова, — заявил Долинин. — Олег Станиславович, не затягивайте с ним. И связь, нам обязательно нужна связь со станцией.
— Если бы вы вчера меня послушали, полковник, — вздохнул Мельников, но тут же махнул рукой. — А, впрочем, чего теперь-то.
Долинин нахмурился. Упоминание о том, что они упустили возможность передать информацию Савельеву через бригаду медиков, явно было полковнику неприятна.
— В любом случае, — буркнул он. — Мы смогли бы
— Ну почему же нельзя сказать сходу, — перебил полковника Мельников. — Тут-то как раз и можно. И, увы, Соколову доверять нельзя.
— Почему? Вы что-то знаете? — влез Слава.
— Я почти уверен, что тогда, в день, когда случился переворот, именно Соколов сообщил Ставицкому и Рябинину об экстренном совещании и о том, что Павел на станции внизу. Тогда Константин Георгиевич попросил меня внимательно понаблюдать за всеми присутствующими, он был уверен, что в Совете есть кто-то, кто кроме Рябинина принял сторону Ставицкого. Соколов сидел напротив меня, и практически всё то время, пока шло заседание Совета, он с кем-то переписывался и сильно нервничал. Ну а потом появился Рябинин, и дальше вы знаете. Как и то, что Соколов почему-то, несмотря на своё низкое происхождение — а я уже имел честь убедиться, насколько нашему Верховному важно это пресловутое происхождение, — остался в новом правительстве.
— Плохо, — задумчиво проговорил Долинин и взглянул на Славу. — Ну а ты? Ты ведь говорил, что у тебя есть какая-то идея.
— Есть, — признался Слава. — Точнее, была, и… я, пожалуй, всё-таки попробую. Осторожно прощупаю, на мягких лапах.
— Если только осторожно. Рисковать не стоит, — распорядился Долинин. — Теперь Ника. Олег Станиславович, я бы хотел её видеть.
— Да, конечно, я попросил Маргариту Сергеевну, привести девочку сюда в обеденный перерыв, — Мельников взглянул на часы. — Через десять минут Ника будет здесь. С ней всё в порядке, не волнуйтесь. Девочку устроили в общежитии, а работать она будет в кардиологии — это отделение дальше всех от входа, место тихое.
— К ней надо приставить охрану, — сказал Долинин. — Я тут привёл Петренко, хороший парень, из соколиков Бублика, сам, можно сказать, вызвался. Он Нику знает, состоял в охране при ней.
— Это тот лопоухий, который сидит за дверью? — догадался Слава.
— Он самый. Он теперь тоже в розыске, так что нужно будет и его сюда устроить для отвода глаз, санитаром там или кем ещё. И поселить желательно рядом с девочкой. Так будет спокойнее.
— Хорошо, — кивнул Мельников. — И есть ещё один момент. Я не знаю, насколько он важен, но думаю, вам стоит об этом знать, потому что на сегодняшнем совещании об этом тоже говорилось. К сожалению, это как раз тот вопрос, где я бессилен что-либо сделать, потому что он находится в ведении административного сектора, и занимается этим лично Маркова.
Слава принялся быстро прокручивать в уме то, что говорила вчера Алина. Списки по датам рождения — теперь понятно, вычисляли пожилых людей. Но, получается, было что-то ещё, о чём не знала даже Алинка?
— Это касается евреев, — продолжил между тем Мельников. — Временная изоляция. Зачем им это надо, непонятно. Такая тема вообще всплыла в первый раз, Ставицкий по крайней мере в разговорах со мной, евреев никогда не упоминал. Да и на совещании об этом было сказано вскользь. Просто спешно решено собрать их в одном месте, на двести сорок девятом этаже.