Башня. Новый Ковчег 5
Шрифт:
— Я сама разберусь, что мне делать в моём положении.
…Про Славу эти двое забыли. У Леси, несмотря на довольно бесцветную внешность, оказался просто жгуче-южный темперамент, и Давид ей явно уступал. Слава вдруг подумал, что, когда Додикова невеста и тётя Сима сойдутся вместе, ещё неизвестно, кто одержит победу в борьбе за главный приз, коим несомненно в глазах обеих женщин являлся сам Додик.
Леся не давала Давиду сказать ни слова, когда тот пытался вставить даже короткую реплику в гневные тирады девушки. В другое время Слава, возможно, даже позабавился бы, наблюдая за
Причина спора была в целом понятна. Леся собиралась пойти с Давидом в еврейский квартал, что бы он там себе не думал, осторожный Давид пытался её отговорить (и тут он был, разумеется, прав), оба апеллировали к ещё нерождённому ребенку, градус постепенно нарастал, и, если б не звонок в дверь, неизвестно, чем бы всё закончилось.
Резкая трель заставила распалившихся влюблённых замолчать. Оба они, не сговариваясь, бросились в прихожую, оставив Славу одного. Слава потёр переносицу, постарался собраться с мыслями.
— Папа? — из прихожей донёсся тонкий голосок Леси, и Слава замер.
Соколов. Тут? Зачем он здесь?
К такому повороту событий Слава Дорохов был совсем не готов. Мозг заработал с утроенной скоростью. Конечно, знакомы они с Соколовым не были, всё-таки Слава числился в простых помощниках, и Главе сектора связи совсем не по рангу знать всех мелких сотрудников соседних подразделений. Но твёрдой уверенности в этом не было. Слава часто мелькал рядом с Величко, провожал того на заседания, иногда ждал его появления в приёмной. Так что видеть Славу Соколов видел. А запомнил или нет — это другой вопрос.
Благоразумней было оставаться в гостиной, но природное любопытство, то самое, которое вело его за собой, подчас помогая принимать спонтанные и верные решения, победило. Слава осторожно вышел в прихожую, но примостился в тени, стараясь не привлекать к себе особого внимания.
Соколов, а это действительно был он, стоял у дверей. Сейчас он был крайне рассержен и разговаривал с дочерью на повышенных тонах.
— Леся, это даже не обсуждается. Ты немедленно собираешь свои вещи и возвращаешься домой!
— Никуда я не возвращаюсь! Я ухожу с Давидом!
Похоже, прежний разговор из гостиной перенёсся в прихожую, только теперь вместо Давида Лесю убеждал её отец, но девушка не сдавалась. Сам Додик стоял тут же и пытался вклиниться в разговор, но не очень успешно, потому что при каждой попытке он натыкался на гневный взгляд Леси и неодобрительный её отца. Видно было, что никакого восторга от будущего зятя Денис Евгеньевич не испытывает.
Появление Славы в прихожей не осталось незамеченным. Соколов бросил на него сердитый взгляд, и Давид тут же поспешно представил Славу.
— Это мой брат, Денис Евгеньевич. Он зашёл тут…
Но Соколова, к счастью, Слава не интересовал. Он снова вернулся к прерванному разговору. Теперь он пытался перетянуть на свою сторону Давида.
— Ты-то куда смотришь? Что ты за мужик
— Так я, — Додик мялся, пытаясь подобрать нужные слова. — Я говорил. А… Денис Евгеньевич, вы что-то знаете, почему нас… ну, почему собирают?
— Ничего я не знаю. Перепись какая-то. Временная мера. Но Лесе там совершенно нечего делать. Она даже не еврейка.
— Зато мой будущий ребёнок, твой внук, между прочим, наполовину еврей, папа, — не сдавалась Леся. — И этого ты уже не изменишь. А надо — и я еврейкой стану. Пусть меня тоже переписывают!
— Давид, скажи ей!
— Да я с вами согласен, Денис Евгеньевич, — голос Давида звучал робко. — Я тоже считаю, что ей будет лучше тут, с вами.
— Не смейте решать за меня! — тут же взвилась Леся. — Я — совершеннолетняя, и сама могу принимать все решения!
Всё-таки в этой маленькой хрупкой девочке, немного невзрачной, что-то такое было. С какой яростью она сражалась за себя и за ребёнка, которого носила, и даже за его бедного брата. Да, надо отдать должное Давиду. Что бы там ни говорил дядя Соломон, а вкус у Додика был, и выбрал он себе жену правильно. Такая не бросит, не предаст, последует за мужем хоть в преисподнюю. А вот сам Соколов…
Слава наблюдал за ним исподтишка, пытаясь хоть что-то для себя понять.
Денис Евгеньевич почти сразу же после утреннего совещания прибежал за дочерью. Просто потому что отец и встревожен? Или он что-то знает о том, что затевается в еврейском квартале? Больше чем Мельников? Он так близок к Верховному?
Эти вопросы крутились в Славиной голове, и ответ, который складывался, его не радовал. Если принять во внимание то, что рассказал Олег Станиславович о том заседании, когда арестовали Славиного шефа, и добавить сюда назначение Соколова на пост министра, несмотря на низкое происхождение, то вывод более чем очевиден: Соколову доверять нельзя, и значит, проблема со связью так пока и остаётся нерешенной.
Пока Слава думал, входная дверь с треском захлопнулась — это ушёл рассерженный Соколов, которому так и не удалось убедить свою дочь.
Леся гордо прошагала мимо Славы, в спальню, наверно, чтобы продолжить паковать вещи. Додик в растерянности последовал за ней, но, дойдя до Славы, в нерешительности остановился.
— Слава, нам и правда надо собираться.
— Давид, — Слава положил руку на плечо брату. — Послушай меня. Я уверен, это всё ненадолго. Слышал, что тебе сказали? Это просто что-то вроде переписи. Ты… вы с Лесей идите, поживёте пока у дяди Соломона, вот увидишь, всё будет хорошо. И ты там, будь другом, пригляди за моей мамой. Она одна живёт, ты же знаешь.
Давид кивнул, в глазах засветилась надежда.
— Слав, ты, правда, считаешь, что всё обойдётся и ничего страшного не случится?
— Я абсолютно в этом уверен.
Произнося это, Слава не кривил душой. Если Соколов оставил свою дочь с Додиком, то, вероятнее всего, действительно ничего страшного нет. Какая-то перепись, временная изоляция. Неприятно, но не смертельно. К тому же, это ненадолго.
Слава искренне верил, что это ненадолго.
Глава 20. Ника