Башня

Neiro-tan

– Ну что ж, - проговорил он, громко хлопнув в ладоши.
– Раз вы уже нашли общий язык, то я оставляю Нагини на тебя, Гарри.

Несколько секунд понаслаждавшись ошарашенным лицом пленника, Лорд обратился к сползшей поближе к источнику тепла - то бишь бледному Поттеру - змее, добавляя в голос строгости:

– И, Нагини, не вздумай кусать Гарри!

– То есть он все-таки вкусный?
– въедливо уточнила тварь, приоткрывая правый глаз.

– Нет, - устало махнул рукой Волдеморт. А затем, перейдя на английский, сказал уже успокоившемуся мальчишке, явно смирившемуся с захватом змеей своих коленей: - И поскорее покорми эту прожорливую тварь, а то она тебе проходу не даст. И куда столько лезет? Жрет же больше Сивого…

Лорд как-то по-человечески печально покачал головой,, с удивлением осматривая прикорнувшего фамильяра. А затем, резко наклонившись вперед, захватил губы Гарри

в плен, целуя жарко и глубоко. Волдеморт, пропустив мягкие пряди волос своего пленника через длинные пальцы, крепко охватил затылок мальчика, не давая тому отстраниться от поцелуя.

Тонкие, слегка прохладные и необыкновенно гладкие, особенно по сравнению с подбородком и щеками, покрытыми достаточно крупной чешуей, губы темного мага ласкали губы Поттера, старающегося сохранить безразличный вид и не показать Лорду, как его телу нравятся эти практически бесцеремонные прикосновения и укусы. Вторая же рука Лорда, покинув спинку дивана, бодро переместилась на поясницу мальчика, проникая под пояс брюк гриффиндорца, щекоча прохладными пальцами нежную кожу ягодиц. Держать лицо уже не получалось - целовался темный маг просто отлично, хотя Гарри и не с чем было сравнивать - не считать же за полноценные поцелуи объятья и прикосновения миссис Уизли?
– и парень просто вновь отдался чувствам.

И вообще, он все больше и больше чувствовал, что начинает привыкать к этой странной жизни - жизни, где нет ничего - ни пусто ответственности, ни постоянной зависти и шумихи, ни опасностей, ни страха перед неизвестностью. Его будущее пусть неоднозначно, но имеет только два выхода - либо смерть от руки этого алоглазого мага, либо жизнь…опять-таки с этим алоглазым магом. Здесь, в тишине помещений, где нет нудный нотаций Гермионы или ярости его маггловских родственников, запрещающим своему племяннику даже открывать книги, он выучил намного больше, чем за все предыдущие годы. Наверное, он действительно сходит с ума, если его настроение так быстро меняется - от ненависти и самоуничижения, до, практически, принятия рабской доли. Сообразив, о чем только что думал, Гарри яростно замотал головой, стараясь прервать жаркий поцелуй, но Лорд ему не позволил, еще сильнее прижимая к спинке дивана.

– Отпусти меня, убийца, - прошипел он, пытаясь выползти из-под тяжелого тела Реддла. Но тот не сдвигался с места, насмешливо рассматривая ерзающего под ним парня.
– Я не хочу, слышишь ты, хватит!

– О, да, - прошептал Лорд, опаляя дыханием шею Гарри.
– Ты совсем не хочешь…

И резко сжал полностью вставшую плоть мальчика.

– Я подросток, - яростно выкрикнул Поттер, давя удовлетворенный стон тела, стремящегося прижаться к мужчине.
– Это все гормоны!

– Да?
– убийственно серьезно спросил маг, впрочем, не прекращая своих движений.
– Просто гормоны?

– Да, - еле сдерживая стоны, выдохнул Гарри.

– Ну ладно, - пожал плечами Лорд, резко убирая руки и поднимаясь с дивана.
– Тогда пока. И, кстати…

Волдеморт обернулся на застывшего в шоке парня, раскрасневшегося, зацелованного и безумно возбужденного.

– Не забудь покормить Нагини.

И ушел.

А Гарри после его ухода только в ярости сжимал кулаки, стараясь сдержать порыв и не начать мастурбировать. Но все было тщетно - эрекция, оставленная Лордом в секунде от того, чтобы излиться семенем, пульсировала, причиняя боль, и мальчик со стоном положил ладонь на член, начиная резко двигать рукой. Стараясь поскорее закончить этот унизительный акт. Он старался представить на месте своей тонкую и изящную ручку Чжоу или даже нереально красивые руки Флер, но все было тщетно: его измученное сознание признавало лишь один образ - серые шероховатые ладони его похитителя, и в миг оргазма, как ни ненавидел себя за это Поттер, перед его лицом промелькнули горящие предвкушением алые глаза Лорда Волдеморта.

– Ненавижу, - простонал Гарри, брезгливо отбрасывая мантию, о которую он вытер руку, испачканную семенем.
– Ненавижу, ненавижу…

Из глаз полились злые слезы, а сам парень с силой швырнул в стену вазу, стоящую на столике. Она разлетелась тысячами осколков, с грохотом обрушившись на пол. Но Гарри этого не слышал. Он со стоном опустился на колени и рыдал, до крови прокусив губу:

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу, - и сам не знал кого он ненавидит больше - себя или Лорда.

Глава девять.

* * *

Хогвартс

* * *

Альбус Дамблдор мрачно смотрел за окно, где начинался сильный летний дождь. Вдалеке, где-то за границей Запретного Леса, сияло зарево из белоснежных молний, озаряющее темное грозовое небо.

Сейчас, в одиночестве размышляя над последними событиями, директор

школы волшебников мог позволить себе не скрывать своего недовольства и страха. Впервые со старой войны, войны с гениальным немцем Гриндевальдом, великий маг начал испытывать страх. Его никогда не пугал Том Риддл - даже тогда, когда его бывший ученик перешагнул грань между магией человека и демона, он не был испуган, он даже не был удивлен, всегда ожидая такого исхода его болезненного любопытства. В конце концов, на протяжении всей Первой Войны у него было то, что могло в любой миг уничтожить Волдеморта, правда маг не был готов заплатить за это своей жизнью и магией, поэтому он тянул время, надеясь, что судьба подбросит ему шанс избежать старого решения. И он представился.

Трелони, изрекшая Пророчество о связи Риддла и мальчишки, рожденного на исходе седьмого месяца, никогда не узнала насколько сильно изменила всю историю - хотя в ее словах не было ничего определенного.

Детей подходящих для плана Дамблдора, устроившего повторное собеседование Трелони и вынудившего ее повторить предсказанное специально для подслушивавшего Снейпа, было только двое - Невилл Лонгботтом и Гарольд Поттер. В принципе, оба мальчишки подходили на роль «Спасителя» - сыновья старинных Родов, дети Авроров. В общем, то, что надо для «героя». Директор искренне заботился о безопасности детей, хоть и отговорил Поттеров скрываться в замке их Рода, надеясь, что это спасет их от преследования Упивающихся. Предательство Петтигрю стало полной неожиданностью для старого манипулятора, как и последующие за этим события - Хэллоуинская ночь и исчезновение оппонента по партии, приход в дом Лонгботтом Беллы Лестрэйндж с семейкой, сумасшествие Фрэнка и Алисы. Планы по воспитанию «героев» пришлось срочно перекраивать. Молодого Поттера, Мальчика-Который-Выжил, надо было срочно убирать из волшебного мира - слишком велика была вероятность, что тот попадет под крылышко тогда еще живой Вальпургии, матери крестного, или еще какого-нибудь отдаленного родственника-аристократа. Не лучше для него пришлось бы проживание и в небогатой семье Уизли среди их многочисленного сплоченного выводка, так что Дамблдор быстро передал младенца магглам, сразу же, как убрал с дороги наивного Сириуса Блэка. Он был полностью согласен с Минервой в их оценке - на редкость отвратительное семейство. Но для воспитания характера это было лучшим решением. Мальчик был связан с Томом - и должен пройти то же, что и он. И все получилось как нельзя лучше - новый мир, верные друзья, мудрый наставник…Юный герой, подобно легендарному Артуру под мягким контролем «Мерлина» шел к величью. И надо же было этому злобному щенку Риддлу испортить всю комбинацию! Теперь же, даже если Дамблдору удастся вернуть свою замену на доску - не факт, что он сможет держать того под прежним контролем.

Успокоив общественность заявлением (уговорить убитых горем и неизвестностью подростков подыграть в этой комбинации не составило труда), и, отправив на поиски Поттера Аластора с его учениками - Кингсли и Тонкс, директор принялся за сочинение новой партии. К счастью у него все еще оставался Лонгботтом…

* * *

Площадь Гриммо, 12

* * *

– Да…Сириус, - хрипло рычал оборотень, изгибаясь под искусными руками любовника.
– Еще…Я хочу…

– Чего ты хочешь?
– буквально промурчал Сириус, оглаживая вздернутые вверх ягодицы Люпина. Сам Ремус, лежа грудью на мягких темно-красных простынях, и скользя коленями по нежному шелку, подавался бедрами на ласкающие его изнутри пальцы Бродяги, медленно растягивавшего сфинктер возлюбленного. Движения были настолько медленными и мучительно-ласковыми, что оборотень буквально рычал, стараясь собственными движениями убыстрить темп, показать мужчине, что пора заканчивать с подготовкой.

– Тебя, - выдохнул маг, смотря на любовника через покрытое капельками пота плечо. Его бледные щеки покрыты лихорадочным румянцем, а опухшие от поцелуев губы кривятся в улыбке.
– Хочу тебя…внутри…

Этот тихий шепот становиться последней каплей для болезненно возбужденного анимага и тот, резко вытащив пальцы из любовника, наскоро смазывает себя любрикантом и резко входит в податливую, жаркую глубину тела своего любимого мужчины. Сириус прикусывает основание шеи оборотня, лаская языком четкие позвонки, втягивая кожу, чтобы оставить еще один засос - знак того, что этот маг глазами цвета меда, принадлежит только ему. Он не ждет, когда Ремус привыкнет к его члену - для этого Бродяга уже слишком сильно возбужден долгой игрой с телом мужчины - и практически сразу же начинает двигаться. Сначала медленно - раскачиваясь в тесном пространстве, преодолевая сопротивление мышц, а затем все резче и сильнее, практически полностью выходя их тела любовника и резко, на всю длину, вновь в него погружаясь.