Башня
Шрифт:
— Не пугай! Ты давно уже носишь подтяжки. Можешь не отпираться, я подсматривал в замочную скважину. Значит, договорились? «Туарег» со всем фаршем. И чтоб движок — «восьмерка». На меньшее я не согласен.
— Денис!
— Пап, все. У меня все в порядке, просто рекламная пауза подходит к концу.
— Денис, звони мне!
— Обещаю… — он помолчал, чувствуя, как пальцы изо всех сил сжимают телефон, а к горлу подступает что-то… Что-то, похожее на… Он не мог этого допустить. — Да, кстати, — тон его снова стал
И раньше, чем отец успел что-то сказать, Денис отключил связь. Он потер висок и только сейчас почувствовал, что спина горит, как от ожога.
— Здорово смотришься, папа… — пробормотал он вполголоса.
Затем обернулся и вновь направился в прихожую. По тому, как Сева смотрел на него остановившимся взглядом и в глазах его плавал страх, Денис понял, что что-то неладно…
— Что еще?
— Денис… У тебя вся спина… В крови… — Сева выглядел так, словно готов был вот-вот снова потерять сознание.
— Да? — Денис попробовал извернуться и посмотреть на спину, но из этого ничего не получилось. — Где у тебя зеркало? Ну, такая штука, в которой бегает смешной очкастый человечек, очень похожий на тебя?
— В ванной.
— О! В ванной? Наверное, он там не только бегает, а занимается еще кое-чем — Он подмигнул. — О'кей! Я пойду полюбуюсь, а ты пока развлеки дам. Например, напомни, зачем они сюда приехали. Думаю, они будут смеяться.
Он направился в ванную, но, словно вспомнив о чем-то, остановился на полпути и снова повернулся к Севе.
— И кстати… Ты говорил мне, что купил новую цифровую камеру. Найди, пожалуйста… Если она еще цела.
Сева укоризненно вздохнул.
— Денис.
Денис развел руками.
— Гены, Сева… К тому же я зарабатываю на «Туарег»…
Он зашел в ванную и обнаружил, что дела обстоят несколько хуже, чем он предполагал. Его любимая рубашка-поло, клюквенного цвета, вся пропиталась кровью и прилипла к спине. Он осторожно снял рубашку и увидел кусок толстого стекла, застрявший между лопатками, слева от позвоночника.
— Вот черт! Только этого не хватало.
Кровь сочилась из раны слабыми толчками. Две тонкие струйки текли по спине, подбираясь к джинсам. Денис схватил первое попавшееся полотенце, накинул его на спину и зажал концы под мышками.
— Ребята-а-а! — пропел он, выходя из ванной. «Видимо, я все-таки боюсь и начинаю паниковать». Он чувствовал это, потому что неоправданная веселость нарастала с каждой минутой. — У меня к вам один нескромный вопрос. Никто из вас в детстве не мечтал стать врачом?
Дубенский осторожно спускался вниз, хватаясь руками за скобы,
— Ну? — услышал он тихое шипение командира штурмовой группы.
Дубенский ничего не ответил и стал двигаться быстрее.
Внизу послышались осторожные шаги: первый боец уже спустился. За ним — второй. Наконец ноги Дубенского ощутили дно шахты, покрытое тонким слоем воды — конденсата.
Он дождался Кондратьева и схватил его за плечо. Рука капитана мягко, но очень настойчиво отцепила его пальцы.
— Что?
— Дальше по прямой — около тридцати метров. Уклон будет, но небольшой — чтобы конденсат стекал в канализацию. А потом…
А потом… Его больше всего волновало именно то, что начнется потом.
— Да?
— Потом начнется подъем.
— Это вас смущает? — Кондратьев говорил ему на ухо — громким шепотом.
— По отвесной стене, по таким же скобам… — Михаил сам не понимал, что ожидал услышать в ответ. Может, он надеялся, что капитан покачает головой и повернет назад?
— Ну и что? — начал раздражаться Кондратьев. — Здание новое, скобы крепкие… Полезем потихонечку. Вы, главное, не тормозите.
— Понимаете… Поток воздуха… Я опасаюсь, что…
Кондратьев, кажется, понял, что он хотел сказать.
— Вы боитесь высоты?
— Ну да… То есть… Мы ведь можем добраться до второго-третьего этажа, а там, через вентиляционный короб, вылезти в холл, затем выйти на лестницу…
Нет, так не получалось. Двери, ведущие на лестницу, были закрыты, и он знал об этом.
— Сломаем двери, выйдем на лестницу, — поправился Дубенский, — и по ней поднимемся до технического этажа…
Кондратьев помолчал, обдумывая его слова.
— Где установлены камеры слежения?
— В холлах… — упавшим голосом сказал Дубенский. — И… на лестницах, между этажами…
Кондратьев молчал.
Конечно, Дубенского взяли потому, что он знал в Башне каждый закоулок. Его взяли, чтобы проникнуть в здание бесшумно и незаметно… А если ломать двери… И бегать по лестницам перед камерами, то эффект внезапности пропадет. Он и сам это понимал.
Михаил вздохнул.
— Полезем до технического этажа, — оправдывая его самые худшие ожидания, сказал Кондратьев. — Главное — не перепутать.
— Не перепутаете… — язык у Михаила стал заплетаться, словно первым отреагировал на предстоящую прогулку по отвесной стене шахты. Двести метров — это не так уж много, если идти по земле. Но если карабкаться двести метров вверх… — Там… краской… нарисованы цифры. Вы не перепутаете.