Басманная больница
Шрифт:
Вслед за тем в палату, сановито отдуваясь, вошел высокий плотный милиционер без халата. За ним в открытую дверь виднелось бледное лицо Дмитрии Антоновича и его указующий перст. Милиционер уставился на койку, где лежало накрытое простыней тело Павлика, пожал плечами и вышел.
Вскоре появились тетя Клава и Кнопка. Кряхтя.
переложили они Павлика на каталку и повезли в морг.
Пока они снимали с него рубашку, перетаскивали, снова накрывали простыней, я отворачивался, потому что не было сил смотреть на изуродованное
Вслед за каталкой пошли все однопалатники, кроме Кузьмы Ивановича, а по дороге к нам присоединился Владимир Федорович. В морг входить не разрешалось. Постояв возле закрывшихся, как в преисподнюю, дверей, мы стали расходиться. Но Ардальон Ардальонович, поманив меня рукой, встал по одну сторону дверей, а я по другую.
– Скоро вас сменим,-увидев это, сказал капитан.
Однако прошло всего несколько минут, и к нам подошел Дунаевский:
– Прошу вас немедленно снять пост. Разделяю ваши чувства, но это может повредить персоналу,- и, повернувшись, тут же ушел.
Мы с Ардальоном Ардальоновичем побрели к своему корпусу. Я чувствовал, что ноги у меня дрожат, колени подгибаются, все тело бьет озноб.
– Откуда у вас силы,-обратился я к старому адвокату,-чтобы после такой ночи стоять на посту?
Он ответил не то с легкой насмешкой, не то с кокетством:
– Почтенная Мария Николаевна время от времени величает нас гвардейцами. Так я, изволите ли видеть, действительно воевал в российской гвардии, и даже не в одной, а в трех.
Когда мы вернулись в палату, то увидели, что кро
вать Павлика заново застелена, а на подушке лежит несколько красных роз.
– Маша, конечно, кто же еще,-ответил на мой вопросительный взгляд Марк Соломонович, который за это время осунулся и стал сутулиться.
Нехотя позавтракав, мы до самого обхода молча сидели в палате. Около часа дня вошли Дунаевский, Раиса Петровна и Галя. Осмотрев каждого из нас, сделав вместе с Раисой Петровной лечебные назначения, Дунаевский обратился к нам:
– Через час на эту койку поступит новый больной, цветы надо убрать.
– Льва Исаакович,-искательно обратился к нему Марк Соломонович,-разрешите отнести цветы к изголовью мальчика.
– Это невозможно. Тело Павла Васильевича уже увезли те, кто предъявил на него права.
– Куда увезли?
– с глухой яростью спросил Мустафа.
Дунаевский пожал плечами:
– Они предъявили полномочия и сказали, что Павел Васильевич-спецпокойник.
– Нехристи окаянные!-послышалось с койки Кузьмы Ивановича, но Дунаевский никак на это не прореагировал и вышел со всей свитой.
Ардальон Ардальонович сказал с несколько ненатуральным адвокатским пафосом:
– Профессор все же занимает вполне определенную позицию, которую никогда не забывают друзья и не прощают враги.
Марк Соломонович ничком лег на койку и замер.
Остальные как потерянные слонялись по
Впрочем, вскоре и Ардальон Ардальонович улегся в постель. А потом и вправду привезли нового послеоперационного больного, пожилого, с седыми вьющимися волосами. Он еще находился под действием наркоза и только постанывал, а иногда и хрипло кашлял.
Под вечер в палату вошла Мария Николаевна и предложила мне:
– Выйдем в сад.
Мы прошлись по аллее и сели на знакомую уже скамейку среди кустов сирени.
– Вот теперь и я тебе кое-что расскажу,- повернулась ко мне Мария Николаевна.- В пятьдесят втором Льва Исааковича арестовали. А нам объявили, что он вредитель и еврейский националист. Потом меня вызвали на Лубянку. В кабинете парень лет тридцати в сиреневом костюме и с каким-то стертым лицом, говорил очень вежливо. Посетовал на низкую зарплату у медсестер, на тяжесть работы в урологическом отделении, потрепался о том о сем и вдруг спросил:
– Знаете ли вы, Мария Николаевна, что за месяц до ареста бывшего профессора, врага народа Дунаевского у него на операционном столе умер больной?
– Знаю,-ответила я.
– А знаете ли вы, что он был ответственным советским работником?
– Нет, не знаю. Я знаю, кто чем болен.
– Так вот.-важно объявил следователь,-сообщаю вам, что он был ответственным советским работником. И еще. Показаниями патологоанатомического вскрытия, данными судебно-медицинской экспертизы установлено, что это было злодейское умерщвление, осуществленное матерым врагом Дунаевским. Познакомьтесь с актом экспертизы!
Когда я прочла, он и говорит:
– Нам и так все ясно, но для полноты картины подпишите и вы, как операционная сестра, соответствующие показания. Я тут уже набросал примерно.
– Нет,-ответила я,-не подпишу.
– Почему?-удивился следователь.
– Дело обстояло совсем не так, как здесь описано.
"
– Но вы видите, какие авторитетные деятели медицины, профессора подписали акт.
– Это дело их совести. А было совсем не так.
Вранье они подписали.
– Вы же коммунистка, должны понимать, в чем заключается ваш долг,-начал нервничать следователь.
– Я и понимаю. Он заключается в том, чтобы добросовестно делать свое дело и говорить правду.
– А откуда вы знаете эту правду?
– Я, как вы сами сказали, операционная сестра.
Я читала историю болезни этого человека, была на операции, держала его пульс и вообще помогала профессору. Я знаю, как было на самом деле.
– А как было?
– прищурился следователь.
– За несколько лет до этого у больного пришлось удалить почку. Потом в оставшейся почке образовался камень. Вокруг него все больше разрасталось гнойное поле. У больного все чаще и болезненнее наступали почечные колики. Необходимо было удалить камень.