Басни. Книга 1, Буазар Жан-Жак

Басни. Книга 1

на обложку

Буазар Жан-Жак

Шрифт:

б) "Шелкопряд и земляной червь" (Le Ver a soie et le Ver de terre, XIII) в некотором смысле является полной противоположностью предыдущему примеру, как корни и плоды, старь и новь.

Если в "Сиротках" мы видим зарождение родовой чести, то в "Шелкопряде" уже результаты её; если "Сиротки" пронизаны библейскими отсылками, то "Шелкопряд" наполнен царившей тогда философской максимой о том, что природа сознательно движется к гармонии и процветанию, давшей начало теории эволюции Жана Батиста Ламарка. Сама теория Ламарка 3 оформится только через 36 лет, но видимо нечто подобное уже витало к тому времени в воздухе и сквозило в статьях молодого естествоиспытателя (а Буазар и Ламарк были одногодки). Но на этом прозорливость басни не заканчивается: несмотря на ошибки, подлог и огрехи с биологической точки зрения, такие как:

Эволюционная теория Ламарка – учение, согласно которому все живые

организмы стремятся к прогрессу, развиваясь от простого к сложному. Таким образом, организмы целесообразно изменяются, приспосабливаясь к условиям окружающей среды. Такие изменения вызываются непосредственным влиянием окружающей среды, упражнениями организмов и наследованием потомками приобретенных при жизни признаков.

– доказанная позже несостоятельность теории эволюции Ламарка;

– некорректное сравнение одного вида в развитом состоянии и стадии развития другого вида;

– непонимание (хотя этот подлог большее пророчество, чем многие откровения), биологической роли дождевого червя и тутового шелкопряда: последний, несмотря на производство шелковых нитей – самый что ни на есть паразит, объедающий тутовое дерево, выросшее не в последнюю очередь благодаря тому, что дождевой червь взрыхлил и удобрил почву. Но исказив факты, Буазар очень точно вскрыл отношение класса паразитов к эксплуатируемому классу. И как тогда для Буазара рабочие и крестьяне были грязными червями, и как для Бунина (ещё один литературный гений пополам с политическим олигофреном) сплошь беглыми каторжниками 4 (как после этого пасквиля можно считаться человеком – большой вопрос), так и для нынешних паразитов – от безголосой певички до бессовестного олигарха, от стримерши Карины до "кормившей весь СССР" Лаймы Вайкуле есть для трудового класса характеристики только типа "быдло", "нищеброды", "неудачники", "алкаши", которые якобы "живут за счёт наших налогов"; и, конечно же, эти чистоплюи начисто забыли, – или делают вид, что не понимают, – что экономику вывозят на потных плечах трудяги, производя материальные ценности этими самыми мозолистыми грязными руками в земле, саже, ржавчине и мазуте. Да этим работягам в ноги кланяться надо, а не помоями с экрана поливать! В общем лживое пророчество, показывающее всю изнанку дворянской чести, сказка про славное прошлое, оставшаяся в постаринном 5 будущем – вот такое у меня впечатление от этой басни.

"Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, все как на подбор, преступные, иные прямо сахалинские. Римляне ставили на лица своих каторжников клейма: «Cave furem». На эти лица ничего не надо ставить, и без всякого клейма все видно."(И.Бунин. "Окаянные дни")

От выражения "по старине"

Кстати, Иван Бунин сходен с Буазаром не только в отношении к народу, но и в отношении к революционерам и описании оных (3 группа моралей): сравните характеристику революционеров из бунинских "Окаянных дней" 6 и образы революционеров (суть смутьянов и заговорщиков) в баснях реакционного француза! И "Египетские боги" (Les Dieux D'Egypte, XVII), и "Пауки" (Les Araignees, VIII; сравните с главой "О тарантулах" из произведения Фридриха Ницше "Так говорил Заратустра") , и образ волка в басне "Волк и ягненок" (Le Loup et L'Agneau, I) – и даже унизительный образ козла в басне "Пес и козёл" (Le Chien et le Bouc, XIX) – воистину, баснописец оттоптался на образе революционера от души.

"Перед нами компания авантюристов, которые ради собственных интересов, ради промедления еще на несколько недель агонии своего гибнущего самодержавия, готовы на самое постыдное предательство интересов родины и революции, интересов российского пролетариата, именем которого они бесчинствуют на вакантном троне Романовых. "

Неупомянутые пять басен можно подразделить на две категории: гуманистические ("Человек и осёл" (L'Нomme et L'Аne, XXV), "Лев и обезьяна" (Le Lion et le Singe, IX), "Лоза и вяз" (La Vigne et L'Ormeau, IV) и в какой-то степени "Дитя и воробей" ) и сравнительно-противопоставительные ("Слон и мышь" (L'Elephant et le Rat, XVI), "Собака и кошка" (Le Chien et le Chat, X)).

Как видно из описания, разнообразие тем и сюжетов действительно поражает.

Я считаю, что не у кого не вызовет удивления, что Буазар в 1800-х был популярен и в России: в 1806 году почти все собрание сочинений перевёл на русский Иван Иванович Дмитриев, тот самый Дмитриев, который в том же 1806 посоветовал тогда ещё малоизвестному драматургу-сатирику Ивану Андреевичу Крылову перевести три басни Лафонтена. Какой вклад в литературу был сделан после этой просьбы, я думаю, говорить не стоит. Будущий министр юстиции Иван Иванович прекрасно понимал, что басни Жан-Жака Буазара идеальны для России периода расцвета абсолютизма, напуганной недавней пугачевщиной и кровавыми слухами о французской смуте. Однако со временем утерялись и переводы Дмитриева и сами басни Буазара. Всё, что можно найти сейчас,– несколько басен в переводе Дмитриева и два тома самого Жан-Жака Буазара, хотя я не теряю надежды на то, что столь

обширное наследие не утеряно для нас навсегда.

И я бы, право не стал сильно разносить басни Жан-Жака Буазара, ибо если отринуть классовую составляющую, то посыл у басен неплох, разумен и весьма актуален: будь скромен и терпелив, не верь ложным ценностям, понимай собеседников, будь вежлив, – эти советы актуальны и ныне вне зависимости от того, пролетарий ты или буржуа, монах или интеллигент. Не в последнюю очередь заблуждения Буазара продиктованы тем, что науки (в том числе и гуманитарные) ещё не сделали тот скачок, результатом которого является нынешний уровень знаний о природе и человеке: ни Дарвина, ни Менделеева, ни Лобачевского, ни Сеченова, ни Мечникова, ни Пирогова ещё не родилось, да и гуманитарным наукам ещё предстояло пройти свой путь и дать понимание, чем же смута отличается от революции.

Если не жестокой шуткой, то как минимум горькой иронией служит тот факт, что ярому монархисту Буазару довелось наблюдать июльскую революцию 1830 года, ознаменовавшую окончательное падение абсолютной монархии во Франции, десакрализацию королевской власти и размытие сословных границ. Такую личную трагедию Буазар уже пережить не мог и через три года, 10 октября 1833 умер в Кане, всеми покинутый и забытый. Я более чем уверен, что несмотря на косность мышления от обладающий живым умом Буазар все равно пытался как-то понять причины падения казалось бы идеального строя и почему после этого небо не упало на землю… Но умирая, он не знал, что в Германии этими же вопросами (хотя и под другим углом) уже задавался 15-летний гимназист Карл Маркс, который на них обязательно ответит, создав своё всесильное – поскольку верное – учение 7 .

"Учение Маркса всесильно, потому что оно верно."( В.И Ленин. "Три источника и три составных части марксизма",1913)

Пролог

Отважный невольник, что многих верней

Зерцалом служил для грехов королей;

Икона для града, чьей жертвой он пал 8 ;

Карающий бич дураков и злодеев,

Эзоп меня тонкостям сим наущал,

Как смыслом слова наполнять не жалея.

Раб остроумный, чья муза изысканно

В строку уложит мысль старца фригийского 9 ,

Федр 10 да поправит мои излияния,

Имеется в виду город Дельфы, где Эзоп был приговорен к смертной казни

Согласно средневековым источникам Эзоп происходил из Фригии; в античности считалось, что Эзоп происходил из фракии.

Федр (ок.20 до н.э. – ок. 50 н.э.) – римский поэт-баснописец, интерпретатор и популяризатор басен Эзопа

Образу кистью придав обаяние.

Смешавшие слёзы с волной Иппокрены 11 ,

Вы, что по сей день продолжали шептать

Над скорбной могилою Лафонтена 12 ,

О Грации, к вам ныне смею взывать:

Хоть быть я в фаворе у вас недостоин,

Как был бы я вашим избранником милым,

Что вашей любовью бы мироточил;

Но если б молящему дали вы толику -

Чтоб образ причудливый вообразил -

Улыбок своих – то читатель влюблённый

Иппокрена— священный источник на вершине горы Геликон в Беотии, по сказанию, забивший от удара копытом крылатого коня Пегаса. Для муз он был источником вдохновения.

Жан де Лафонтен (8 июля 1621, Шато-Тьерри – 13 апреля 1695, Париж) – самый известный французский баснописец Великого века (времени правления Людовика XIV), оказавший огромное влияние на развитие как жанра басни, так и мировой литературы в целом.

Огрехи в стихах мне простит благосклонно.

Prologue

Esclave Genereux , toi qui sus autrefois

Presenter le miroir aux passions des Rois ;

Idole du pays dont tu fus la victime ;

Redoutable fleau des pervers et des sots ,

Esope , enseigne – moi cet art simple et sublime

De prodiguer le sens en menageant les mots .

Esclave ingenieux , dont la muse polie

Adoucit les lecons du fage de Phrygie ,

Phedre , corrige mes essais ,

Peintre doux et correct , acheve mes portraits .