Басни

Крылов Иван Андреевич

1814

XV. Любопытный

«Приятель дорогой, здорово! Где ты был?»«В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил;Всё видел, высмотрел; от удивленья,Поверишь ли, не станет ни уменьяПересказать тебе, ни сил.Уж подлинно, что там чудес палата!Куда на выдумки природа торовата!Каких зверей, каких там птиц я не видал!Какие бабочки, букашки,Козявки, мушки, таракашки!Одни, как изумруд, другие, как коралл!Какие крохотны коровки!Есть, право, менее булавочной головки!»«А видел ли слона? Каков собой на взгляд!Я чай, подумал ты, что гору встретил?»«Да разве там он?» – «Там». – «Ну, братец, виноват:Слона-то я и не приметил». [87]

87

…Я узнал, – сообщал Кеневич, – что у покойного А. С. Норова за столом однажды один приезжий из провинции гость рассказывал о своём посещении академического музея. Кто-то из слушавших спросил: «Ну, а слона видели?» – «Какого слона?» – «Да слона, что в музее». – «Ну виноват! слона-то я и не приметил» (Русская старина. 1870. Июль. С. 84).

1814

XVI. Лев на ловле

Собака, Лев да Волк с ЛисойВ соседстве как-то жили,И вот какойМежду собойОни

завет все положили:Чтоб им зверей съобща ловить,И что наловится, всё поровну делить.Не знаю, как и чем, а знаю, что сначалаЛиса оленя поималаИ шлёт к товарищам послов,Чтоб шли делить счастливый лов:Добыча, право, недурнаяПришли, пришел и Лев; он, когти разминаяИ озираючи товарищей кругом,Делёж располагаетИ говорит: «Мы, братцы, вчетвером. —И начетверо он оленя раздирает. —Теперь давай делить! Смотрите же, друзья:Вот эта часть мояПо договору;Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;Вот эта мне за то, что всех сильнее я;А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,Тот с места жив не встанет». [88]

88

Написана по мотивам басни Лафонтена «Тёлка, Коза и Овца в обществе со Львом», восходящей к Эзопу.

1808

XVII. Конь и Всадник

Какой-то Всадник так Коня себе нашколил,Что делал из него всё, что изволил;Не шевеля почти и поводов,Конь слушался его лишь слов.«Таких коней и взнуздывать напрасно, —Хозяин некогда сказал. —Ну, право, вздумал я прекрасно!»И, в поле выехав, узду с Коня он снял.Почувствуя свободу,Сначала Конь прибавил только ходуСлегка,И, вскинув голову, потряхивая гривой,Он выступкой пошёл игривой,Как будто теша Седока.Но, сметя, как над ним управа не крепка,Взял скоро волю Конь ретивой:Вскипела кровь его и разгорелся взор;Не слушая слов всадниковых боле,Он мчит его во весь опорЧрез всё широко поле.Напрасно на него несчастный Всадник мойДрожащею рукойУзду накинуть покушался:Конь боле лишь серчал и рвалсяИ сбросил, наконец, с себя его долой;А сам, как бурный вихрь, пустился,Не взвидя света, ни дорог,Поколь, в овраг со всех махнувши ног,До смерти не убился.Тут в горести Седок:«Мой бедный Конь, – сказал, – я стал виноюТвоей беды!Когда бы нЕ снял я с тебя узды,Управил бы, наверно, я тобою:И ты бы ни меня не сшиб,Ни смертью б сам столь жалкой не погиб!»* * *Как ни приманчива свобода,Но для народаНе меньше гибельна она,Когда разумная ей мера не дана. [89]

89

Басня развивает тему, намеченную в притче И. П. Пнина «Верховая лошадь» (1806), в стихотворении Державина «Колесница» (1803-1804), в ирои-комической поэме А. П. Буниной «Падение Фаэтона», которую на публичном заседании «Беседы» 11 ноября 1811 г. прочитал Крылов. Все эти произведения, написанные в разное время, воспринимались как выражение общественного недовольства политикой слабовольного Александра I.

1809

XVIII. Крестьяне и Река

Крестьяне, вышед из терпеньяОт разоренья,Что речки им и ручейкиПри водополье причиняли,Пошли просить себе управы у Реки,В которую ручьи и речки те впадали.И было что на них донесть!Где озими разрыты;Где мельницы посорваны и смыты;Потоплено скота, что и не счесть!А та Река течёт так смирно, хоть и пышно;На ней стоят большие города,И никогдаЗа ней таких проказ не слышно:Так, верно, их она уймёт,Между собой Крестьяне рассуждали.Но чтo? ж? как подходить к Реке поближе сталиИ посмотрели, так узнали,Что половину их добра по ней несёт.Тут, попусту не заводя хлопот,Крестьяне лишь его глазами проводили;Потом взглянулись меж собойИ, покачавши головой,Пошли домой.А отходя проговорили:«На что и время тратить нам!На младших не найдёшь себе управы там,Где делятся они со старшим пополам».

1813-1814

XIX. Добрая Лисица

Стрелок весной малиновку убил.Уж пусть бы кончилось на ней несчастье злое,Но нет; за ней должны ещё погибнуть трое:Он бедных трёх её птенцов осиротил.Едва из скорлупы, без смыслу и без сил,Малютки терпят голодИ холодИ писком жалобным зовут напрасно мать.«Как можно не страдать,Малюток этих видя;И сердце чьё об них не заболит? —Лисица птицам говорит,На камушке против гнезда сироток сидя. —Не киньте, милые, без помощи детей;Хотя по зёрнышку бедняжкам вы снесите,Хоть по соломинке к их гнёздышку приткните:Вы этим жизнь их сохраните;Чтo? дела доброго святей!Кукушка, посмотри, ведь ты и так линяешь:Не лучше ль дать себя немножко ощипатьИ перьем бы твоим постельку их устлать,Ведь попусту ж его ты растеряешь.Ты, жавронок, чем по верхамТебе кувыркаться, кружиться,Ты б корму поискал по нивам, по лугам,Чтоб с сиротами поделиться.Ты, горлинка, твои птенцы уж подросли,Промыслить корм они и сами бы могли:Так ты бы с своего гнезда слетелаДа вместо матери к малюткам села,А деток бы твоих пусть богБерёг.Ты б, ласточка, ловила мошек,Полакомить безродных крошек.А ты бы, милый соловей, —Ты знаешь, ка?к всех голос твой прельщает, —Меж тем, пока зефир их с гнёздышком качает,Ты б убаюкивал их песенкой своей.Такою нежностью, я твёрдо верю,Вы б заменили им их горькую потерю.Послушайте меня: докажем, что в лесахЕсть добрые сердца, и что…» При сих словахМалютки бедные все трое,Не могши с голоду сидеть в покое,Попадали к Лисе на низ.Что ж кумушка? – Тотчас их съелаИ поученья не допела.Читатель, не дивись!Кто добр поистине, не распложая слова,В молчанье тот добро творит;А кто про доброту лишь в уши всем жужжит,Тот часто только добр на счёт другого,Затем, что в этом нет убытка никакого.На деле же почти такие люди все —Сродни моей Лисе. [90]

90

В басне использованы мотивы русских сказок о лисе.

1814

XX. Мирская сходка

Какой порядок ни затей,Но если он в руках бессовестных людей,Они всегда найдут уловку,Чтоб сделать там, где им захочется, сноровку.В овечьи старосты у льва просился волк.Стараньем кумушки-лисицыСловцо о ком замолвлено у львицы.Но так как о волках худой на свете толк,И не сказали бы, что смотрит лев на лицы,То велено звериный весь народСозвать на общий сходИ расспросить того, другого,Что в волке доброго он знает иль худого.Исполнен и приказ: все звери созваны.На сходке голоса чин чином собраны:Но против волка нет ни слова,И волка велено в овчарню посадить.Да

что же овцы говорили?На сходке ведь они уж, верно, были? —Вот то-то нет! Овец-то и забыли!А их-то бы всего нужней спросить.

1816

Книга пятая

I. Демьянова уха

«Соседушка, мой свет!Пожалуйста, покушай».«Соседушка, я сыт по горло». – «Нужды нет,Ещё тарелочку; послушай:Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!»«Я три тарелки съел». – «И, полно, что за счёты;Лишь стало бы охоты,А то во здравье: ешь до дна!Чтo? за уха! Да как жирна:Как будто янтарём подёрнулась она.Потешь же, миленький дружочек!Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!Ещё хоть ложечку! Да кланяйся, жена!»Так потчевал сосед Демьян соседа ФокуИ не давал ему ни отдыху, ни сроку;А с Фоки уж давно катился градом пот.Однако же ещё тарелку он берёт:Сбирается с последней силойИ – очищает всю. «Вот друга я люблю! —Вскричал Демьян. – Зато уж чванных не терплю.Ну, скушай же ещё тарелочку, мой милой!»Тут бедный Фока мойКак ни любил уху, но от беды такой,Схватя в охапкуКушак [91] и шапку,Скорей без памяти домой —И с той поры к Демьяну ни ногой.Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;Но если помолчать вовремя не умеешьИ ближнего ушей ты не жалеешь,То ведай, что твои и проза и стихиТошнее будут всем Демьяновой ухи. [92]

91

Кушак – пояс.

92

См. с. 362 наст. изд.

1813

II. Мышь и Крыса

«Соседка, слышала ль ты добрую молву? —Вбежавши, Крысе Мышь сказала, —Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?Вот отдохнуть и нам пора настала!»«Не радуйся, мой свет, —Ей Крыса говорит в ответ, —И не надейся по-пустому!Коль до когтей у них дойдет,То, верно, льву не быть живому:Сильнее кошки зверя нет!»Я сколько раз видал, приметьте это сами:Когда боится трус кого,То думает, что на тогоВесь свет глядит его глазами.

1816

III. Чиж и Голубь

Чижа захлопнула злодейка-западня:Бедняжка в ней и рвался и метался,А Голубь молодой над ним же издевался.«Не стыдно ль, – говорит, – средь бела дняПопался!Не провели бы так меня:За это я ручаюсь смело».Ан, смотришь, тут же сам запутался в силок.И дело!Вперёд чужой беде не смейся, Голубок. [93]

93

Сходный сюжет – в басне Федра «Воробей и Заяц».

1814

IV. Водолазы

Какой-то древний царь впал в страшное сомненье:Не более ль вреда, чем пользы, от наук?Не расслабляет ли сердец и рукУченье?И не разумнее ль поступит он,Когда учёных всех из царства вышлет вон?Но так как этот царь, свой украшая трон,Душою всей радел своих народов счастьюИ для тогоНе делал ничегоПо прихоти иль по пристрастью, —То приказал собрать совет,В котором всякий бы, хоть слогом не кудрявым,Но с толком лишь согласно здравымСвоё представил: да иль нет,То есть учёным вон из царства убиратьсяИли по-прежнему в том царстве оставаться?Однако ж как совет ни толковал:Кто сам свой голос подавал,Кто голос подавал работы секретарской,Всяк только дело затемнялИ в нерешимости запутывал ум царской.Кто говорил, что неученье тьма, —Что не дал бы нам бог ума,Ни дара постигать вещей небесных,Когда бы он хотел,Чтоб человек не боле разумелЖивотных бессловесных,И что, согласно с целью сей,Ученье к счастию ведёт людей.Другие утверждали,Что люди от наук лишь только хуже стали: —Что всё ученье бред,Что от него лишь нравам вредИ что, за просвещеньем вслед,Сильнейшие на свете царства пали.Короче: с обеих сторон,И дело выводя и вздоры,Бумаги исписали горы,А о науках спор остался не решён;Царь сделал более. Созвав отвсюду онРазумников, из них установил собраньеИ о науках спор им предложил на суд.Но способ был и этот худ,Затем что царь им дал большое содержанье:Так в голосах между собой разладДля них был настоящий клад;И если бы им волю дали,Они б доныне толковалиДа жалованье брали.Но так как царь казною не шутил,То он, приметя то, их скоро распустил.Меж тем час от часу впадал в сомненье боле.Вот как-то вышел он, сей мыслью занят, в полеИ видит пред собойПустынника, с седою бородойИ с книгою в руках большой.Пустынник важный взор имел, но не угрюмый;Приветливость и добротаУлыбкою его украсили уста,А на челе следы глубокой видны думы.Монарх с пустынником вступает в разговорИ, видя в нём познания несчетны,Он просит мудреца решить тот важный спор:Науки более ль полезны или вредны?«Царь! – старец отвечал, – позволь, чтоб пред тобойОткрыл я притчею простой,Чтo? размышленья мне внушили многодетны».И с мыслями собравшись, начал так:«На берегу, близ моря,Жил в Индии рыбак;Проведши долгий век и бедности и горя,Он умер и троих оставил сыновей.Но дети, видя,Что с нуждою они кормились от сетей,И ремесло отцовско ненавидяБрать дань богатее задумали с морей,Не рыбой, – жемчугами;И, зная плавать и нырять,Ту подать доправлятьПустились сами.Однако ж был успех различен всех троих:Один, ленивее других,Всегда по берегу скитался;Он даже не хотел ни ног мочить своихИ жемчугу того лишь дожидался,Что выбросит к нему волной,А с леностью такойЕдва-едва питался.Другой,Трудов нимало не жалеяИ выбирать умеяСебе по силе глубину,Богатых жемчугов нырял искать по днуИ жил, всечасно богатея.Но третий, алчностью к сокровищам томим,Так рассуждал с собой самим:„Хоть жемчуг находить близ берега и можно,Но, кажется, каких сокровищ ждать не должно,Когда бы удалося мнеДостать морское дно на самой глубине?Там горы, может быть богатств несчетных:Кораллов, жемчугу и камней самоцветных,Которы стоит лишь достатьИ взять“.Сей мыслию пленясь безумец вскореВ открытое пустился мореИ, выбрав, где была чернее глубина,В пучину кинулся; но поглощённый ею,За дерзость, не доставши дна,Он жизнью заплатил своею».«О, царь! – примолвил тут мудрец. —Хотя в ученье зрим мы многих благ причину,Но дерзкий ум находит в нём пучинуИ свой погибельный конец,Лишь с разницею тою,Что часто в гибель он других влечёт с собою». [94]

94

Водолазы. Басня написана в 1813 г. в Приютино по заказу А. Н. Оленина для торжественного чтения на открытии имп. Публичной библиотеки.

«Другие утверждали,Что люди от наук лишь только хуже стали» —

намёк на трактат Руссо «О влиянии наук на нравы».