Бастард де Молеон
Шрифт:
– Я? Давать вам советы…
– Ты же знаешь христианина…
– Да, христианина, который не нарушит своего слова и спасет вас, потому что он любит меня! – воскликнула Аисса.
– Ты в это веришь? – спросил Мотриль, мрачно покачав головой.
– Уверена, – ответила девушка в восторге любви.
– Дитя! – возразил Мотриль. – Разве он пользуется какой-либо властью среди своих? Он простой рыцарь, и над ним стоят офицеры, маршалы, коннетабль, король! Я согласен, что он хочет простить, но другие безжалостны, они не пощадят нас!
– И
– Вас не убьют, вы красивая и привлекательная девушка, – ответил Мотриль. – Эти офицеры, маршалы, коннетабль, король простят вас, надеясь заслужить вашу улыбку или какую-нибудь еще более приятную награду! О, они мужчины галантные, эти французы и испанцы! – с грустной улыбкой прибавил он. – Я им не нужен! Я ведь для них опасный человек, они пожертвуют мной…
– А я повторяю, что с нами Аженор, который защитит мою честь ценой своей жизни.
– А если он погибнет, что будет с вами?
– Моим спасением станет смерть…
– Ну нет! Я смотрю на смерть с меньшей покорностью, чем вы, Аисса, потому что я ближе к ней.
– Клянусь, я спасу вас.
– Чем вы клянетесь?
– Своей жизнью… Кстати, вы ошибаетесь, я повторяю вам это, Мотриль, насчет того влияния, которым может пользоваться Аженор. Король его любит, он хороший слуга коннетабля, ему доверили важную миссию в Сории, вы знаете…
– Да, и вам тоже, по-моему, это известно, – сказал мавр, бросив на нее взгляд, исполненный угрюмой ревности.
Аисса покраснела от стыда и страха, вспомнив, что для нее Сория была именем ее любви и несказанных наслаждений. И продолжала:
– Поэтому мой рыцарь спасет нас. Если потребуется, я поставлю перед ним это условие.
– Послушайте же меня, дитя! – вскричал Мотриль, раздраженный этим упрямством влюбленной, которое мешало ему осуществить все то, что он задумал. – Аженор нисколько не способен спасти нас с вами, хотя он и приходил сюда только что…
– Приходил! – воскликнула Аисса. – И вы не сказали мне об этом…
– Я не хотел, чтобы все видели вашу любовь… Вы забываете о своем достоинстве, девушка! Он приходил, говорю я, умолять меня найти способ избавить вас от бесчинств христиан. Такой ценой он обещал защитить меня.
– Каких бесчинств? Они хотят опозорить меня, которая станет христианкой?!
Мотриль хотел закричать на нее, но повелительная необходимость заставила его приглушить яростный окрик.
– Как же мне быть? – спросил Мотриль. – Посоветуйте мне, время не ждет. Сегодня вечером крепость будет сдана христианам, сегодня вечером я буду мертв, а вы станете принадлежать командирам неверных как часть добычи.
– Но что на самом деле сказал Аженор?
– Он предложил ужасный способ, который подтвердит вам, насколько велика опасность.
– Способ спастись?
– Да,
– Каким образом?
– Посмотрите в окно. Вы видите, что монтьельская скала с этой стороны очень крутая, неприступная и ведет на дно глубокого оврага, так что ставить охрану в этом месте ни к чему, ибо только птицы, летая, и ужи, ползая, могут спуститься или подняться по этим скалам. Впрочем, с тех пор как французы перестали охотиться за доном Педро, они совсем сняли здесь часовых.
Аисса с испугом устремила взгляд в эту пропасть, которая зияла в надвигающихся сумерках как черная дыра.
– Что же делать?
– Как что? Француз посоветовал мне привязать веревку к решетке окна, сбросив ее конец в овраг… Так мы хотели сделать это для дона Педро, и он выбрался бы отсюда, если бы смог найти внизу коня… Француз посоветовал мне, взяв вас на руки, обвязаться веревкой и спуститься в овраг в тот момент, когда армия христиан будет занята у ворот замка, принимая гарнизон, который выйдет к ним без оружия в восемь часов вечера.
Аисса – глаза у нее горели, губы дрожали – выслушала мавра и снова подошла к окну взглянуть в зияющую бездну.
– Неужели Аженор дал вам такой совет? – спросила она.
– Когда мы спустимся, прибавил он, он будет ждать нас и облегчит наше бегство, – ответил Мотриль.
– Как? Он покинет нас… оставит меня наедине с вами! Мотриль побледнел.
– Вовсе нет, – сказал он. – Видите, на той стороне оврага пасутся в поле лошади.
– Да, да, вижу.
– Француз наполовину уже сдержал свое обещание. Он прислал нам лошадей… Сколько их, Аисса?
– Три.
– Ну а сколько же тогда будет беглецов?
– О да! Поняла! – воскликнула Аисса. – Вы, я и он! Благодарю вас, Мотриль! Вы знаете, я готова броситься в огненную пропасть, лишь бы бежать вместе с ним… Мы уедем.
– А вы не побоитесь?
– Нет, ведь меня ждет он!
– Поэтому будьте наготове, как только барабаны и трубы возвестят о начале вывода гарнизона…
– А где веревка?
– У меня. Она выдержит груз в три раза больший, чем мы с вами, а ее длину я промерил, опустив в овраг бечевку со свинцовым грузилом. Вы будете храброй и сильной, Аисса?
– Для меня это будет поездкой на свадебный пир с моим рыцарем, – ответила охваченная радостью девушка.
XXVIII. Голова и рука
На замок Монтель опустился темный и холодный вечер, который, словно мокрый саван, окутал все вокруг, смазал все краски.
В половине девятого трубачи сыграли сигнал, и можно было видеть, как вереница горящих факелов медленно потянулась по крутой каменистой дорожке, выводящей к главным воротам.
Солдаты и офицеры гарнизона появлялись один за другим, сдавая оружие; перед насыпным валом их благожелательно встречали коннетабль и командиры христиан, следившие, как люди выходили из крепости и выносили поклажу.