Бастард де Молеон
Шрифт:
Теперь нас не должно удивлять, что английский наемник сразу узнал дона Педро, которого, впрочем, узнать было вовсе не трудно.
Благодаря своей поразительной проницательности Каверлэ разгадал, какие отношения связывают Мотриля с Аиссой, Хотя его слегка пугало, что раскрытие этой тайны может вызвать страшный гнев Молеона; но он быстро смекнул, что все легко свалить на измену раба, а Молеон, чьим доверием Каверлэ злоупотребил, наоборот, будет ему благодарен: ибо, взяв с короля и Мотриля выкуп, Аиссу он намеревался
Мы видели, что охранная грамота принца Уэльского, которую предъявил дон Педро, спутала все карты, расстроив столь Дерзкие и умело разработанные планы Каверлэ.
После ухода Робера, когда дон Педро стал рассказывать командиру наемников о целях заключенного в Бордо договора, послышался громкий шум: стучали копыта коней, звенели доспехи и мечи, цепями прикрепленные к поясам воинов.
Потом полог палатки резко распахнулся и появился Энрике де Трастамаре, чье бледное лицо озаряла какая-то зловещая радость.
Позади него стоял Молеон и, казалось, кого-то искал; он заметил носилки и не спускал с них глаз.
Увидев Энрике, дон Педро – он был столь же бледен, как и его брат, – стал пятиться назад, искать на боку отнятый у него меч и успокоился лишь тогда, когда натолкнулся на один из столбов палатки, на котором был развешан целый арсенал оружия, и ощутил под ладонью холодок боевого топора.
Несколько мгновений все молча смотрели друг на друга, и угрожающие взгляды перекрещивались, словно грозовые зарницы.
Первым тишину нарушил Энрике.
– Я вижу, война закончилась, так и не начавшись, – с мрачной улыбкой сказал он.
– Ха-ха! Неужели вы так думаете? – дерзко и насмешливо спросил дон Педро.
– Именно так я и думаю, – ответил Энрике, – и прежде всего спрошу у благородного рыцаря Гуго де Каверлэ, какую цену он просит за ту славную добычу, что ему досталась. Ведь захвати он двадцать городов и выиграй сто сражений, а подобные подвиги дорого ценятся, он не имел бы столько прав на нашу благодарность, сколько он заслужил за один этот подвиг.
– Мне лестно, – сказал дон Педро, поигрывая топором, – что за меня дают такую высокую цену. – Ну что ж, любезность за любезность. Позвольте спросить вас, дон Энрике, во сколько вы оценили бы свою особу, окажись вы в том же положении, в каком, по-вашему, нахожусь я?
– По-моему, он издевается над нами! – вскричал Энрике с яростью, которая растапливала его радость подобно тому, как первые улыбки солнца растапливают полярные льды.
«Поглядим-ка, чем все это кончится», – прошептал про себя Каверлэ и сел, стремясь не упустить ни одной детали этой сцены и наслаждаясь этим спектаклем как истинный ценитель искусства, а не алчный свидетель.
Энрике обернулся к нему, он явно собрался ответить дону Педро.
– Так вот, дружище Каверлэ, – сказал он,
– Ну что ж, – заметил Каверлэ, поглаживая ладонью подбородник шлема и сквозь решетку опущенного забрала в упор глядя на дона Педро, – сдается мне, что такое предложение приемлемо, хотя и…
Дон Педро ответил на эту сделку жестом и взглядом, которые означали: «Капитан, мой брат Энрике не слишком щедр, я дам больше».
– Хотя?.. – повторил Энрике последнее слово командира наемников. – Что вы хотите сказать, капитан?
Молеон больше не мог сдерживать своего страстного любопытства.
– Вероятно, капитан хочет сказать, – ответил он. – что шесте с королем доном Педро он взял других пленных и желал бы, чтобы за них тоже назначили выкуп.
– Право слово, господин Аженор, это называется читать чужие мысли! – воскликнул Каверлэ. – Да, клянусь честью, я захватил и других пленных, даже очень знатных, но…
И новая недомолвка опять показала нерешительность Каверлэ.
– Вам за них заплатят, капитан, – пообещал сгоравший ОТ нетерпения Молеон. – Но где же они? Вероятно, в этих носилках?
Энрике взял за руку молодого человека и ласково его придержал.
– Вы согласны, капитан Каверлэ? – спросил он.
– Ответить вам, сударь, должен я, – сказал дон Педро.
– О, не распоряжайтесь здесь, дон Педро, ибо вы больше не король, – презрительно заметил Энрике, – и прежде чем мне ответить, ждите, пока я обращусь к вам.
Дон Педро улыбнулся и, повернувшись к Каверлэ, попросил:
– Объясните же ему, капитан, что вы не согласны. Каверлэ снова провел ладонью по забралу, словно это железо было его лбом, и, отведя Аженора в сторону, сказал:
– Мой храбрый друг, добрые товарищи, вроде нас, должны говорить друг другу правду, так ведь?
Аженор посмотрел на него с удивлением.
– Послушайте, – продолжал капитан, – если вы мне верите, выходите через вон ту маленькую дверь, что позади вас, а если у вас добрый конь, гоните его до тех пор, пока он не сдохнет.
– Нас предали! – вскричал Молеон, внезапно все поняв. – К оружию, граф, к оружию!
Энрике изумленно взглянул на Молеона и машинально Схватился за рукоять меча.
– Именем принца Уэльского, – вскричал, властным жестам простирая руку, дон Педро, который понимал, что комедия закончилась, – повелеваю вам, мессир Гуго де Каверлэ, взять под стражу графа Энрике де Трастамаре!
Не успел он договорить, как Энрике уже выхватил меч, но Каверлэ, на миг приподняв забрало, поднес к губам рог, и по его сигналу два десятка наемников набросились на графа, молниеносно его обезоружив.