Бастард из Центра Мира

Корчагин Юрий

Уклонившись от удара предводителя пиратов в голову, и поморщившись от скрежета металла о металл, я подсёк ему ногу, отделяя её от тела. Не обращая внимания на его дикий крик, я посмотрел вперёд, и увидел только спины бегущих, в которые периодически втыкались стрелы, спустя мгновение растворяющиеся без следа

Только с осознанием того, что бой закончился, я прочувствовал все его последствия. Плечи ныли, кровь, натёкшая из раненой щеки, пропитала почти всю одежду ниже шеи, а в левой ноге как будто что-то горело чуть выше колена, как оказалось — кинжал. Чёртовы гномы,

подумал я, пнув голову с фиолетовой шевелюрой. Но главное, что мы победили!

Подняв окровавленную секиру над головой, я, как бешеный зверь, прорычал что-то невразумительное, в ответ отозвалось залитое кровью зверьё с бешеными глазами.

Пираты, не особо заморачиваясь с безопасным спуском, зачастую просто выпрыгивали за борт, после чего быстро перебирались на свои плоты. Скоро отцепляя их от борта корабля, они старались как можно быстрее убраться, но у меня в голове что-то переклинило и, подойдя к борту, я стал посылать в беглецов ранее заготовленные огненные шары, которые в прошедшем бою применить, увы, не было никакой возможности. Разрыв огненных снарядов посреди деревянных плотов был фееричен: думавшие, что спаслись пираты, разлетались в стороны от ударных волн, верхние части плотов, не успевшие напитаться влагой — загорались, чего уж говорить о примитивных парусах, висящих на кривых мачтах. Это была победа, причём окончательная, так как ни один плот не ушёл без моего подарка.

Однако победа победой, но после неё всегда надо собирать её горькие плоды. Палуба была завалена мёртвыми и ранеными, причём с каждой секундой первых становилось всё больше, а вторых всё меньше. Пиратов оперативно добивали, сваливая в одну кучу, раненым матросам пытались оказать первую помощь, в чём особенно усердствовали Миэль с Мирославой, и ещё несколько женщин, вылезших из трюма уже после того, как бой был закончен. Посмотрев на себя, я закрепил секиру обратно за спину, и с жалостью посмотрел на уничтоженный щит, приступил к делу.

В первую очередь надо привести в порядок себя. Избавившись от кинжала в ноге, я начал гонять целительную энергию по организму. Обе мои раны почти мгновенно перестали кровоточить, а синяки, полученные от ударов через доспехи, перестали ныть. Приведя себя в более-менее приемлемое состояние и почистившись от своей и чужой крови, мне ничего не оставалось, как отправиться помогать раненым, прихрамывая на ноющую ногу.

Помогая по мере своих сил перевязывать раны и не скупясь направляя целительную энергию в тела раненых матросов, за почти два часа, я полностью истощил свой вроде как могучий резерв. Глаза слипались от усталости, а руки немного подрагивали от напряжения, но оно того стоило: большая часть получивших тяжёлые ранения людей сейчас мирно спит, получившие лёгкие раны активно работают, а капитан, поймавший несколько стрел в незащищённые бронёй участки тела хоть и мог только сидеть, весьма бодро командовал своими людьми.

Мои люди тоже были в порядке. Нетяжёлые раны парней их уже особо не беспокоили, Миэль, истратив все заготовленные стрелы и конец боя ведя стрельбу только за счёт выученного за время отдыха в Абсаломе заклинания Обильные Боеприпасы, была полностью невредима, чего не сказать о Мирославе. В горячке боя, не имея такого же уровня защиты как

стоящая рядом подруга, рождённой в далёком Иррисене девушке не повезло получить несколько весьма неприятных ранений. Стрелы пиратов, пробившись через плотную ткань её камзола, неглубоко вонзались в тело, вот только в горячке боя она особо их не замечала, что привело к кровопотере и потере сознания после его окончания. Ладно, главное, что все живы, а остальное поправимо.

— Сэр Эрик, — обратился ко мне капитан, когда его непосредственного руководство делами на корабле уже не требовалось.

— Да? — отозвался я, подавив мощный зевок, краем глаза смотря как расторопные матросы, быстро снимают с трупов пиратов всё ценное, а сами тела сноровисто перекидывают за борт.

— Я хотел бы вас поблагодарить, — продолжая сидеть на своём стуле из-за серьёзно покалеченной ноги, он склонил голову, — если бы не вы и ваши люди…

— Вам бы пришлось намного тяжелее, — кивнул я, принимая благодарность.

— За это я бы хотел вас… — начал было капитан, но я его прервал.

— Давайте сначала окажемся в безопасном месте и немного отойдём от боя, а потом будем обсуждать вашу благодарность. Не то, чтобы я не понимал ваши чувства, но такие дела лучше решать на свежую голову. Я просплюсь, вы немного отдохнёте, и потом мы всё обсудим.

— Пожалуй, соглашусь с вашими выводами, — что-то поняв, ответил он.

— Тогда я со своими людьми отправлюсь в нашу «каюту», если случится что-то ещё — будите, в любом другом случае, прошу не беспокоить, — в этот раз не сдержавшись, я заразительно зевнул во всю мощь.

— Конечно, мы вас не потревожим, только что нам делать с вашим питомцем? — спросил он, указывая на зализывающего всё же получившего в бою несколько царапин Фрэки.

— Накормить, напоить и не беспокоить, — усмехнулся я, — он ведь тоже сделал немалый вклад в защиту вашего имущества.

— А с ним не будет проблем? — с лёгкой опаской в голосе спросил он.

— Нет, не будет, он у меня смирный, а если будет хулиганить, скажите, что всё расскажете мне и я переведу его на голодный паёк, — продолжая удерживать лёгкую улыбку на губах, ответил я.

— Если так… Хорошего вам отдыха сэр Эрик, — ещё раз склонив голову, произнёс капитан, а я, предварительно собрав своих людей и подхватив уже спящую Мирославу на руки, спустился с ними в трюм.

Добравшись до нашей каюты, мы с кряхтением скинули с себя потрёпанную амуницию, с кряхтением забрались в гамаки и мгновенно отрубились.

Следующее утро наступило быстро. Казалось, я только что закрыл глаза и вот уже проснулся. Сотворив неяркий светляк, чтобы хоть что-то рассмотреть в кромешной темноте трюма, я почувствовал голод, регенерирующему организму нужно топливо, которое в него не поступало достаточно давно. Добравшись до бездонной сумки, я извлёк из неё сухой паёк, несколько десятков которых у нас всегда хранилось на крайний случай.