Бастард рода Неллеров. Книга 2
Шрифт:
Глава 8
Сидим на скамье в тенёчке и отдыхаем. Всё, на сегодня тренировка закончена. Сейчас в баньку, и пора уже будет пообедать.
Смотрю вверх на белогривые редкие облака, медленно плывущие по яркому синему небу, и краем глаза наблюдаю за своим наставником. А ведь он устал не меньше меня, хотя и легко побеждает в наших учебных схватках. Укатал я его на этот раз. И что, радоваться мне или печалиться по данному поводу? Наверное, первое.
Так, глядишь, лет через сколько-то стану настоящим мастером. Раз уж магия тут не даёт мгновенного преимущества над
— Брат Макс. — голову к нему не поворачиваю, продолжаю щуриться на летнее небо. — Почему мы наших крестьян не учим обращению с оружием? Раз при нападении на обитель для них есть места на стенах, так пусть умеют их защищать.
Дюжина десятков хорошо обученных бойцов — а именно столько у меня братьев-монахов — внушительная сила в средневековые времена. Точнее, была бы внушительной, если бы все мои бойцы находились в расцвете своих сил, а тут, вон, даже такой умелый и сильный воин как лейтенант Макс после часа тренировки дышит, словно паровоз пыхтит.
Монахи занимаются с оружием почти ежедневно, однако для серьёзного сражения пригодны — я уже приметил — едва ли две трети от их общего количества. Одни, вроде моего секретаря брата Сергия, слишком юны ещё, другие уже старые, как брат Валерий, библиотекарь, кто-то разъелся до таких величин, что никакой доспех не налезет. В общем, реально могу рассчитывать человек на восемьдесят. Правда, одарённые нашей обители, все четверо, включая меня, могут плести боевые заклинания. Ну, и то хлеб.
Конечно, монастырь в деле его защиты не предоставлен сам себе. Случись серьёзная война с недружелюбными соседями, есть королевские полки и герцогское войско, это их задача отражать нападение главных сил врага.
Для борьбы с более мелким противником — разбойными бандами, мятежниками или отдельными отрядами регулярной армии чужеземцев — существует договорённость между монастырём и местными феодалами об оказании взаимной помощи.
Вот только это, именно, что договорённость, а не обязанность графа Готлинского. Я не его вассал, а значит поддержку могу просить, но не требовать. Тоже самое касается и взаимоотношений с соседями-баронами.
Только и в этом мире своя рубашка ближе к телу. Не факт, далеко не факт, что мои просьбы будут приняты во внимание. Графу свой город, а баронам свои замки оборонять надо, какое им дело, если обитель разорят? Прецептория же ордена далеко, от моего непосредственного начальства подмоги не дождёшься, или она придёт слишком поздно.
Вывод прост: как у того чучхе, опора на собственные силы. Лишь так, а не иначе. Надо что-то придумать по увеличению численности моего войска.
— Учить крестьян бою?! — наставник сильно удивился.
— А что такого? Хотя бы на копьях потренировать.
— Вы бы, милорд, не думали о таком. Выучите их, а они потом нас же на копья и поднимут. Как будто не знаете, что вокруг происходит.
— Не, но им ведь даётся оружие, когда стены нужно защищать.
Чего ты смотришь на меня, лейтенант, как на слабоумного? Разве в поставленном мною вопросе отсутствует
— Они тогда не стены оборонять будут, ваше преподобие, — отвечает с мелькнувшей на миг полуулыбкой. — а свои семьи, которые за ними будут прятаться. Тати, если, не дай Создатель, возьмут обитель, не станут разбираться, кто есть кто. Чтобы бить копьями лезущих по лестницам, кидать вниз камни или лить смолу с кипятком, много ума не надо. Всегда справлялись и без тренировок. Быть же воинами крестьянам вовсе не нужно. Нам не нужно. Даже граф Олег в своё ополчение не каждого горожанина зачисляет. Только тех, у кого месячный доход больше пяти драхм, они за это графский налог вдвое меньше платят. А городских голодранцев к оружию и близко не подпускают. Хотят стать воинами, пусть в рекруты идут.
Молчу, обдумываю услышанное. В принципе, логика понятна, и с нею можно согласиться. Но, гадство, как же не хочется совсем отказываться от своей идеи.
— А челядь? — я встаю с лавки, пора идти мыться. — Сколько у нас здесь обслуги, не задействованной в ремёслах? Всякие помощники конюха, разносчики, мойщики, дворовые и прочие, а? Ты подумай, брат Макс. Я считаю, три-четыре десятка ополченцев, знающих хотя бы с какой стороны арбалет заряжать, лишними не будут. Давай, три дня тебе дам, а потом ты мне доложишь свои предложения на этот счёт.
Отмахиваюсь, когда лейтенант намеревается меня сопровождать — что я маленький, сам дорогу не найду? На плацу уже никого нет, только редкие прохожие-пробегающие, братья тренировку закончили, а срок наказания Николаса давно истёк. Вижу его на крыльце одного из гостевых домов, один этаж которого переоборудован под казарму гвардейцев. Рядом с новиком сидит моя служанка и, кажется, утешает. Во всяком случае, по плечу его поглаживает.
Так увлеклись беседой, что барина-то и не заметили, как он приблизился. Я приблизился.
— Милорд! — оба вскочили.
— Чего грустишь, Ник? Успеешь ещё наездиться в патрулирование до тошноты. Будешь проситься на службу поспокойней. Вот увидишь.
— Он не из-за этого. — шмыгнув носом ответила за него Юлька. — Расстроен, что дядька Ригер думает, вы по его просьбе, переданной через меня, ему наказание снизили. Не хочет, чтобы боевые товарищи считали его жалобщиком.
— Ага. — тоже хлюпает носом юный воин.
Простыли что ли оба? так мне теперь не трудно их обоих вылечить. Или не стоит по мелочам исцеляющую магию накладывать, пусть организм закаляется и сам с мелкими болячками борется? Да, в самом деле, интересно, нигде пока не прочитал, влияют ли заклинание на иммунитет? Меня в своё время так лекарствами некоторыми пичкали, что без каких-то уже и жить бы не смог. Надо будет и этот вопрос как-то пробить для общей образованности.
— Ерунда полная. — успокаиваю. — Даже в голову не бери. Сегодня же, край, завтра переговорю со старшим сержантом по этому поводу. Он меня знает и поймёт, что никакого наушничества с твоей стороны не было. Лучше составь мне компанию в бане, от тебя на том конце плаца потом несёт.
— Так я не в речке прохлаждался, Степ, милорд. — повеселел парнишка, у Николаса вообще переходы от депрессии к радости были почти мгновенными. — А честно под копьём на солнце выстаивал. А можно с вами-то в мыльню?