Бастиано Романо
Шрифт:
— Не смей, блядь, кончать.
Я была так близка к этому, но отбросила это чувство. Он заставлял меня подчиняться каждому его требованию, давать ему все, что он просил, и даже больше. Как будто я принадлежала ему. И, возможно, мое тело так и было, потому что он трахал его так, словно оно принадлежало ему, пока даже я не поверила в это.
— Кончай, — потребовал он, и я позволила своему телу взять верх.
Предательница, — прошептал во мне агент, когда наслаждение взбудоражило мою сущность, превратив соски в нелояльные
Апата, — обвинила я, откидывая голову на плечо Бастиана, а мои остекленевшие глаза ловили камеру наблюдения над нами, и я задавалась вопросом, видит ли кто-нибудь удовольствие на моем лице и ложь под моей кожей.
Ганимед, — надеялась я, когда зачатки оргазма затуманили мои мысли и мне показалось, что я нахожусь только в его притяжении и никогда в своем собственном.
Юпитер, — умоляла я, когда он входил в меня, отмечая, что я принадлежу ему так, что никогда не смогу почувствовать себя достаточно постоянной.
Я была никем и всем одновременно.
Лгуньей.
Аферисткой.
Предательницей.
Отвлекающим маневром.
Спасителем.
Его.
Я прижалась лбом к его плечу, прижалась к нему, пока он держал меня, пока я пыталась собраться с силами. Он поставил меня на землю, позволив мне немного упасть, прежде чем поддержать меня.
Никто из нас ничего не сказал.
Сердце забилось в горле, и я нарушила молчание первой.
— Расскажи мне о своем дне.
Я ждала, что он расскажет мне о своем дне. Почему он побил свое пианино и искал убежища во мне. Но он ничего не сказал. Вместо этого он обхватил меня руками, подхватил на руки, когда я обхватила его ногами, отнес обратно в пентхаус, в свою комнату, и бросил меня на кровать.
Я открыла рот, чтобы заговорить. По моим бедрам стекала его сперма, мои атласные шорты валялись на полу в коридоре, а по всему телу витал запах секса. Я не могла уснуть ни в таком состоянии, ни в постели с ним.
Бастиан оборвал мои слова, покачав головой, сорвал с себя одежду, оставшись передо мной в одних боксерах, и опустился на кровать, нависнув над моим телом.
Он уставился на меня, посмотрел в мои предательские глаза и прошептал:
— Ты — единственное хорошее, что есть в моем дне.
И на секунду, пока он игнорировал красные от слез глаза, а я оплакивала его горе по дяде, я притворилась, что у меня нет никаких обязанностей, что я никогда не лгала этому человеку, что я ничего не знаю о его пропавшем дяде, что я не его Апата и что я нормальная. Ничто не портило меня и этого сумасшедшего, чертового человека.
Ничто не мешало нам быть друг с другом.
ГЛАВА 27
Любовь — гибель чести, смерть долга.
Джордж Р.Р. Мартин
АРИАНА ДЕ ЛУКА
Дни без Винса: 3
Я вспомнила слова, которые
Эта работа — о терпении. Это лепить из себя кого-то другого. Ты затихаешь. Становишься скучной. Не представляешь угрозы. А потом ищешь слабые места. Потому что твой враг — это все еще человек. Одна слабость — это все, что тебе нужно. Их слабость дает тебе надежду, а надежда — единственное, что тебе нужно для силы.
Не надежду я чувствовала, размышляя о горе Бастиана. Как джентльмен — в его понимании — он вытер меня мокрым полотенцем вчера вечером, прежде чем принять душ и присоединиться ко мне в постели. Он спал с тех пор, как я проснулась от его объятий.
Я не шевелилась, потому что он выглядел изможденным, и я знала, что ему нужны силы, чтобы искать своего дядю, которого, как я знала в глубине души, он не найдет. Я мучилась чувством вины, обдумывая варианты.
Мне нужно было сдать значок, но я не могла заставить себя бросить Тесси. Не потому, что ее дядя пропал и все в ее жизни ищут его. Пока я не уехала, я не могла говорить о Винсенте. Если я расскажу Бастиану о визите Винса, наше перемирие сорвется. Это привело бы к раскрытию моих секретов, а я не хотела думать о том, что произойдет, если он узнает, что я незаконнорожденная принцесса Де Лука и агент ФБР под прикрытием.
— Бастиан! Я хочу есть! — воскликнула Тесси, ее голос становился все громче по мере приближения.
Я натянула одеяло, отодвинув руку ее брата от себя.
Она не выглядела удивленной, увидев меня в постели с Бастиано, когда вошла в комнату в своей розовой пижаме из "Могучих рейнджеров".
— Ты можешь приготовить мне поесть? Я не могу найти Луну.
Бастиан поднял голову.
— Луна сегодня не работает.
— О. — Она нахмурилась и уставилась на меня. — Бастиан отстойно готовит. Надеюсь, ты не отстойно.
Я пожала плечами, мучительно осознавая, что на мне только камзол и никакого нижнего белья.
— Я хорошо готовлю. Что ты хочешь?
— Два мини-оладья с льняным и миндальным маслом, омлет с грибами и сыром, половину яйца Бенедикт и смузи с черникой и асаи.
Боже правый. Завтрак для богатых людей.
Я вскинула бровь.
— И это все?
Она прикусила губу и действительно попыталась придумать что-то еще.
— Кажется, у нас закончилось миндальное молоко, так что, думаю, это все. — Она повернулась к брату. — Ты уже нашел дядю Винса?
Глаза Бастиана метнулись к моим, раздражение росло, пока я не покачала головой в знак отрицания. Он виноват в том, что у него умная сестра. Он сел, и простыни сбились вокруг его талии. При свете я наконец-то смогла разглядеть его татуировки.
На его грудной клетке было выбито «Эверетт», смелое и неапологетичное. Мне захотелось прижаться к татуировке и спросить, кто в его жизни был настолько постоянным, что заслужил право вжиться в его кожу.
Мысль была неуместна, когда в дверях стоит восьмилетний ребенок, поэтому я подавила ее и уставилась в потолок, пока Бастиан говорил.