Бастионы Дита
Шрифт:
Эв повернул голову в ту сторону, куда указывал полковник, и увидел огромную бетонную чашу, в центре которой темнел круглый провал. Раньше, насколько помнил Эв, на этом месте был густой сосновый лес, в котором жили олени, часто подходившие к проволочным заграждениям базы. Сброшенные им бомбы погубили не только египетскую цивилизацию, но и маленький город, расположенный в тысячах километров от дельты Нила. Погубили леса, дороги, доверчивых зверей и щебечущих птиц.
— Как видите, мир изменился к лучшему, — сказал полковник. — Люди стали умнее, изобретательнее, осторожнее.
«Да, — подумал Эв. — Именно осторожнее. Забились в змеиные норы, только жала торчат наружу».
— Куда все же мы едем? — спросил он.
— С вами хочет побеседовать генерал. Возможно, он представит вас к награде.
Генерал
— Прошу прощения за неприятный инцидент, едва не стоивший вам жизни, — говорил он. — Сами понимаете, после проведённой вами в Прошлом боевой операции мир несколько изменился. К сожалению, не все предварительные расчёты нашего командования оправдались. Ожидаемый перелом в ходе военных действий не наступил.
Поэтому мы не могли рисковать безопасностью наших важнейших стратегических объектов, к которым приближался неопознанный темпоральный бомбардировщик.
— Я понимаю, — сказал Эв.
— Садитесь. Данные, полученные в результате исследований обломков бомбардировщика, в беседах с вами, а также при глубоком зондировании вашего подсознания, в основном совпадают. Вы восстановлены в прежнем чине, будете представлены к награде. Как солдат, вы безукоризненно выполнили свой долг, и не ваша в том вина, что поставленная цель не была достигнута.
— Выходит, я зря старался? — спросил Эв, вспомнив о тысячах погубленных им людей.
— Ни в коем случае! Говорить об успехе или неуспехе любой боевой операции, проведённой во Времени, очень трудно. При их планировании учитываются триллионы факторов, экстраполированных как в прошлое, так и в будущее. Каждый фактор рассматривается с разных сторон в тесной взаимосвязи с остальными. Трудно винить штабных работников в том, что какой-то один, может быть, совсем ничтожный фактор не был учтён, или, наоборот, ему придали слишком большое значение. Но смею заверить — вы рисковали не зря! Перелом в ходе военных действий, о котором я уже упоминал, вот-вот должен наступить. У нас имеются союзные договоры с царём Миносом, императором Нероном, Чингисханом и Ричардом III Ланкастером. Ведутся переговоры с конунгом Эйриком Кровавая Секира, капо сицилийской мафии Дино Стрезо, императором Цзян Цином и Великой Матерью всех неандертальцев Южной Африки Гугой. Скоро мы сможем начать массированное наступление во всех эпохах сразу. Надеюсь, вы рады слышать это?
— Рад, конечно. Если дела идут так успешно, меня, полагаю, можно демобилизовать?
— Я понимаю вас. Безусловно, вы заслужили право на отдых. Но своевременно ли это сейчас, когда борьба в полном разгаре?
«К чему он клонит, — думал Эв. — Зачем я ему нужен?» Он понимал, что здесь что-то неладно, но ни возразить генералу, ни предсказать дальнейшее развитие событий и финал беседы не мог. Последнее время Эв стал замечать, что не совсем уютно чувствует себя без советов и поддержки компьютера, чаще теряется в самых простых ситуациях и чересчур долго подыскивает нужные слова.
— От войны устали не одни вы, — продолжал генерал. — Устал и я. Устала наша армия. Несомненно, устали и наши противники. Но дело зашло слишком далеко. Ни о каких мирных переговорах не может быть и речи. Какой выход из создавшегося положения устроил бы вас?
— Не знаю, — растерялся Эв. — Но это… идеалы гуманизма, демократии и свободной инициативы… ведь ими нельзя пренебрегать.
— Безусловно!
«Сам-то ты не умрёшь, — подумал Эв. — Попробуй доберись до тебя!»
— Продолжим, если не возражаете, — сказал генерал. — Как же нам с честью выйти из данной ситуации, не запятнав ничего, что дорого и свято для нас?
— Никогда об этом не думал. Не я начинал эту войну. И вообще, я родился лет за сто до всего этого.
— Но ведь вы воюете, следовательно, у вас должно быть своё мнение о целях войны, способах её ведения, побочных результатах и так далее.
«Чего я боюсь? — подумал Эв. — Что он мне сделает? Хуже все равно не будет!»
— А сами вы были хоть в одном из трансцендентных пространств?
— Нет, хотя это мечта всей моей жизни. Интересы государственной безопасности, к сожалению, не позволяют мне надолго покидать этот кабинет. Но мы, кажется, уклонились от темы разговора. Итак, нравится ли вам эта война?
— Нет. Не нравится. Но это моё личное мнение, и я до сих пор никому его не высказывал.
— А почему не нравится? Смелее!
— Раньше у меня была своя жизнь. И сейчас мне кажется, что ничего лучшего никогда не было. О том, что творится в тех временах, где остались мой дом, моя жена и дети, я даже подумать боюсь. Разве может это кому-то нравиться? Мне приходилось убивать людей. Правда, я не давил их танком, или, скажем, не колол штыком, но все равно это ужасно… Понимаю, что делается это из высших соображений, но такие дела мне не по душе. Четыре дня назад я сбросил дюжину бомб на столицу Древнего Египта. Послали меня туда именно вы, хотя об этом, конечно, не помните. Вы говорили тогда, что ценой гибели нескольких тысяч людей, якобы, и так давным-давно умерших, будет куплен мир для миллионов. Как теперь выяснилось, убили их безо всякой пользы… Не знаю, с какой целью меня привели сюда. Все, что я знаю, я уже рассказал. Если сейчас от меня потребуется угробить такое же количество эскимосов или туарегов, предупреждаю заранее, я в этом деле не участвую.
— Вы честный и откровенный человек. И вы совершенно правы. Проведённая вами операция была бессмысленной, я бы даже сказал, авантюристической затеей.
Очевидно, те, кто её планировал, считали, что в случае регресса древнеегипетской цивилизации, западноевропейские народы, а впоследствии и атлантическое содружество, будут развиваться более высокими темпами и к настоящему времени получат решительное преимущество перед другими нациями. Не стану скрывать, сходные концепции обсуждались в наших штабах. И именно я возражал против них. Я напомнил о том, как безрезультатно закончились мероприятия по обработке территории Восточной Европы и Азии стойкими дефолиантами и гербицидами, и о том, какое мизерное преимущество мы получили, заражая эти же площади сначала диоксином, потом чумой, потом цезием-137 и стронцием-90. Я же предусмотрел радикальные меры и в конце концов добился своего. Теперь у нас имеется средство раз и навсегда покончить с войной. И не только с этой, но и со всеми другими, как с прошлыми, так и с будущими. Это средство полностью ликвидирует человеческую агрессивность, жестокость и эгоизм, не вызывая при этом никаких побочных эффектов. Ведение войны окажется таким же невозможным и противоестественным делом, как, скажем… — Генерал впервые задумался. — Я даже сравнения подходящего не подберу. Короче, войн не будет с самого начала человеческой истории и во веки вечные. Замечательно также и то, что в грядущем обществе добра и справедливости наша нация займёт подобающее ей место.
Лабораторные исследования подтвердили полную безвредность вещества. Остаётся только задействовать его в деле. Вы уже, наверное, догадались, что выполнение этой почётной миссии поручено вам.
— Мне? — эхом вырвалось у ошеломлённого Эва. — А почему именно мне?
— Потому что мы не можем рисковать. Процесс получения этого вещества крайне сложный и длительный. Мы должны иметь гарантию того, что оно будет доставлено по назначению. Конечно, у нас есть неплохие темпоральные пилоты, но ни один из них не идёт ни в какое сравнение с вами. Пока вы были без сознания, мы изучили самые глубокие структуры вашего мозга. Теперь мы знаем о вас гораздо больше, чем вы сами. Такой человек, как вы, рождается раз в тысячу лет! Вы прирождённый темпоральный пилот.