Батя
Шрифт:
– Тогда и я пойду в платье. Тоже хочу быть красивой.
– Ты самая красивая, мамочка! – заверила меня подлиза.
Вот бы и Богдан так подумал. Вечером уложив Алису спать, я поутюжила наши с ней платья, повесила их на плечики и отправилась в душ. Раздевшись, расплела косу и придирчиво осмотрела себя в зеркале. С фигурой у меня был порядок. После родов я быстро вернулась в форму, потому что Стас не давал мне расслабиться ни на секунду.
Несмотря на то что Алиса была беспокойным ребёнком, он требовал дома стерильной чистоты и свежеприготовленной еды. Зарабатывал он хорошо, мы ни в чём
Стас не сразу начал меня бить. Сначала повышал голос, вечно недовольный чем-то, потом посыпались тычки и оплеухи. Я терпела, надеялась до последнего, что всё наладится. К Алисе бывший муж относился хорошо, играл с ней, гулял, но стоило ей раскапризничаться, сразу вручал дочку мне. Он терпеть не мог шума и женских капризов, как будто не понимал, что она маленькая, что она просто ребёнок.
Когда он серьёзно избил меня в первый раз до синяков и ссадин, я задумалась о том, чтобы уйти от него, но он пригрозил, что убьёт меня только лишь за попытку это сделать. Почему-то я поверила ему. Сразу. Стас никогда не разбрасывался пустыми угрозами.
Я даже маме ничего не рассказывала, боясь вызвать гнев Стаса, плакала тайком на что-то надеясь, а на что, сама не знала.
Алисе было три года, когда Стас избил меня уже серьёзно. Прямо на её глазах. Она плакала, умоляла его не трогать меня... Я тоже плакала и умоляла, но он был невменяем.
Мне не забыть испуганные, умоляющие глаза дочери и искажённое дикой яростью лицо Стаса. Это было больнее, чем удары его кулаков.
Итог – шрам на спине от ножа и сломанные пальцы на руке. Они зажили, со временем срослись, но я не могла больше играть на музыкальных инструментах с той же лёгкостью, что и раньше, а ненавистный безобразный шрам, из-за которого я стеснялась носить купальник или одежду с открытой спиной, каждый божий день напоминал мне о том, как бывают жестоки мужчины.
Не знаю, откуда у меня взялись смелость и силы. Я посадила Стаса, развелась с ним и лишила его родительских прав. Мне ничего от него не было нужно, но я надеялась, что он хоть немного раскается и начнёт присылать деньги своему ребёнку, хоть что-то. Он работал на зоне и, судя по словам его матери, неплохо зарабатывал. Кроме слезливых писем я не получала ничего. Из этого сделала вывод, что и Алиса ему не нужна, как, собственно, и он ей.
Как и я, дочка не забыла о том, что за человек Стас. Для неё это стало травмой. Она до сих пор боится, что он вернётся. Даже звала его по имени, а не папой. Я тоже боялась его освобождения из тюрьмы. Ему ещё год сидеть, что-нибудь придумаю. Единственным вариантом было уехать отсюда подальше, но если захотеть, можно найти кого угодно и где угодно.
Нам с Лисёнком помогала только моя мама. Иногда она забирала Алису из садика, покупала ей что-то из одежды и игрушки. Со второй бабушкой я прекратила всяческое общение сразу же после того, как её любимого сыночка закрыли – несправедливо, по её мнению, и бесчеловечно. Женщина пыталась свалить на меня всю вину за случившееся. На кого же ещё? Трудно поверить, что твой сын конченая мразь.
Мне очень хотелось верить, что Богдан
Вместе с тем ещё больше боялась снова разочароваться в мужчине, обжечься ещё раз, потому что на третий раз у меня уже не будет ни сил, ни желания пробовать.
10. Елена
Утром я вскочила ни свет ни заря. Носилась по дому как заведённая. Всё валилось из рук от волнения. Давненько меня такой мандраж не охватывал перед встречей с мужчиной. Даже когда я со Стасом встречалась, не было такого. Он очень красиво ухаживал за мной, нужно отдать ему должное. Терпеливо заманивал меня в свои сети, дарил подарки, цветы, в рестораны водил.
Стас был моим первым мужчиной и единственным. Я даже не представляла, как оно бывает с другими. Вроде и не девочка уже, откуда столько волнения?
Накрасилась, потом решила, что слишком ярко, умылась, накрасилась заново. Чуть завила волосы, оставив их распущенными. Приготовила завтрак и растолкала Лисёнка. Обычно в выходные её не добудишься, но сегодня она вскочила так же, как и я – мгновенно и суетливо. Без лишних напоминаний заправила кроватку.
Богдан позвонил ровно в одиннадцать.
– Привет, Лен, я подъехал. Выходите, как будете готовы, – сказал он.
За пунктуальность я поставила ему ещё один плюсик в колонку достоинств, и теперь мне было интересно, на чём приехал Богдан. Не на мотоцикле же?
Когда мы вышли с Алисой из подъезда, я растерялась, закрутив по сторонам головой. У нашего дома стоял чистенький чёрный джип, и всё. Должно быть, Богдан не туда подъехал, перепутав адрес? Я потянулась к сумочке за телефоном, чтобы позвонить ему, как вдруг двери машины распахнулись и из неё вышел Богдан.
– Богдан! – заверещала Алиса и, вырвав у меня свою руку, бросилась к нему.
Тот присел, ловя несущуюся на него девчушку, и подхватил на руки, когда она повисла у него на шее. Вот это любовь с первого взгляда! Нечего сказать.
– Привет! Ты подстриг бороду? – заметила она даже быстрее меня эту перемену в нём, перейдя на ты.
– Совсем немножко. Какая же ты красивая, Алиса! – с наигранным восторгом воскликнул Богдан, улыбаясь ей.
А я так и застыла истуканом у подъезда. Не только борода Богдана претерпела изменения. Сегодня он был одет иначе, и я невольно залюбовалась им. Стильные джинсы, ладно сидящие на нём, рубашка и кожаный пиджак подчёркивали широкие плечи. На руке часы, на ногах начищенные до блеска туфли. Он подстригся и подровнял бороду.
Боже, его можно в рекламе снимать!
Я почувствовала себя недостаточно красивой и нарядной для Богдана. Не нужно было смывать первый вариант макияжа. А моё платье теперь казалось колхозным. Я нервно затеребила поясок пальто, чувствуя, как стремительно падает настроение.
– Привет, Лен! – махнул мне рукой Богдан. – Ну, что едем?
– Да, конечно, привет!
Я прошагала до его машины, с любопытством разглядывая её. Никогда прежде мне не доводилось ездить на таких дорогих машинах.