Батя
Шрифт:
– Как своего мужчину. Только придётся в цветочный ещё раз заскочить. Хочу произвести приятное впечатление на Галину Петровну.
Я не стала возражать. Похоже, Богдан умел найти подход к женскому полу всех возрастов. По дороге мы купили букет лилий для моей мамы и кота на присосках для Алисы. Конечно, мама расплылась, получив цветы, стала звать его на чай, а Алиса повисла на Богдане, радуясь тому, что он приехал.
От чая Богдан отказался, сказав, что уже позно,и что в другой раз он непременно рассчитывает на чай. Он доставил нас с дочкой домой, тепло
Боже, он просто идеальный, – думала я, ставя букет цветов в воду. Я ещё предыдущий не выбросила, а тут ещё один. Вместе с радостным возбуждением на меня снова навалилась тревога. Не может быть всё так прекрасно. После Стаса любой мужчина покажется лапочкой, но с Богданом было всё слишком уж гладко, да сладко. Такие мужчины только в дешёвых сериалах встречаются. Все такие приторные, как по заказу.
Что-то с этим мужчиной явно не так. Лишь бы это выяснилось прежде, чем я влюблюсь в него окончательно.
13. Елена
– Мамочка, смотри, какую я открытку для папы сделала! – похвасталась мне Алиса, когда я пришла забирать её из садика.
Она протянула мне картонный прямоугольник с наклеенными на него зелёным танком и красной звездой из цветной бумаги.
"Любимому папе!" – неровными, но старательно выведенными буквами было написано на обороте синим фломастером.
У меня слёзы на глаза навернулись. В этих буквах было больше любви, чем к родному её отцу. Все должно было быть совсем не так. Это Стас должен был прийти послезавтра на праздник, ему должна была предназначаться открытка, а не Богдану, которого мы знаем меньше недели.
Я разрешила ему прийти. Разве могла я отказать?
– Как думаешь, Богдану понравится? –шёпотом спросила дочь.
Она уже всем похвасталась, что её папа придёт на утренник, поэтому имя Богдана произнесла так тихо, чтобы никто не услышал.
– Думаю, он с ума сойдёт от радости, – приободрила я Алису. – Даже завидую ему немного. Я бы тоже от такой открытки не отказалась.
– Не волнуйся, мамочка, на Восьмое марта мы тоже будем делать открытки. Я сделаю для тебя самую красивую, – пообещала Алиса и утащила свой подарок в группу к поделкам других детей.
Пока Алиса одевалась и отпрашивалась у воспитателя, я думала об утреннике. Мы договорились с Богданом, что он сильно не будет на нём рисоваться, чтобы не вызвать никому не нужных подозрений. Просто скромно поприсутствует, и мы с ним уйдём. Я, конечно же, тоже приду.
С ума сойду в неведении. Вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг Богдан заблудится или у него что-то спросят об Алисе, а он не знает. Это будет катастрофа. Уж лучше я приду и всё проконтролирую лично.
В школе в этот предпраздничный день была удалёнка, слава богу, поэтому я без труда выпросила у директора школы отгул. Успокаивала себя тем, что делаю это ради Алисы. Это была её идея пригласить Богдана, потому это событие стало величайшим для неё, да и для меня тоже.
Для Алисы было важно доказать своим сверстникам, что она
– Здравствуйте, Елена Павловна, – вышла ко мне в раздевалку воспитатель. – Вы точно на утренник придёте?
– Ну, да.
– У Алисы самые важные стихи. Повторите их, пожалуйста, ещё. Если что-то сорвётся, вся программа пойдёт не по плану.
– Конечно, мы повторим, – заверила я воспитателя. – Будет от зубов отскакивать.
На следующий день мне на карту пришёл аванс из парикмахерской. Это оказалось весьма кстати, потому что я была буквально на мели. Я обещала Богдану рассчитаться с аванса за запчасть к машине, которую он мне намеревался подарить. Да, он был весьма настойчив в тот день, но я всё равно решила занести деньги в магазин. Заодно будет повод увидеться с ним, если он на работе, конечно.
У меня был последний урок на сегодня. Включив детям на видеопроекторе видеоурок по теме "Сюжеты и образы религиозной музыки", я зачем-то полезла в свою сумочку. Зачем именно, сразу же забыла, потому что наткнулась на изрядно измятое письмо от Стаса, про которое уже и забыла.
У меня было минут пятнадцать свободного времени, поэтому я вскрыла конверт и без интереса пробежалась глазами по стройным строчкам, аккуратно выведенным бывшим мужем. Вначале были его любимые извинения и признания в любви – ничего нового. Я уже собиралась смять дурацкий листок, чтобы выбросить его в мусорную корзину, но моё внимание привлекла концовка письма:
"Ты, наверное, будешь рада узнать, что мои мучения подходят к концу, любимая? Совсем скоро меня выпускают по УДО за примерное поведение, поэтому я прощаю тебя. Наконец-то мы будем снова вместе.
Сомнений в том, что ты меня ждала и была верна мне, у меня нет, так что не переживай об этом. Ведь ты сама знаешь, что будет с тобой и твоим хахалем, если ты меня обманула.
Люблю, целую тебя и нашу доченьку. Твой Стас."
У меня перед глазами всё поплыло, строчки смешались в пёстрое месиво из-за слёз. Руки заходили ходуном и дышать стало нечем.
Господи, это ещё что? Какого чёрта Стасу ещё от меня нужно?
Животный страх сковал весь мой организм так, что я даже пошевелиться не могла. Зачем я только прочла это письмо? Нет, я правильно сделала. Теперь я хотя бы знаю, что Стаса скоро выпустят. Точной даты освобождения он не указал, но хотя бы предупредил, что объявится.
Что делать-то теперь? Он убьёт и меня, и Богдана, если узнает, что мы встречаемся. От Стаса можно было ожидать чего угодно. Наверняка он ещё и дружками обзавёлся такими же отбитыми?