Батюшка сыскной воевода. Трилогия.
Шрифт:
— А какую, собственно, тайну? — хмыкнул я. — То, что они охраняют вход в курган, куда мы можем попасть подземным ходом прямо из этой избы? Так это, знаете ли...
— Не спеши, участковый, — строго оборвала меня бабка. — Домовой тебе по секрету выболтал, что к гробу жены Кощеевой проход есть, за что теперича в подполе голову пеплом посыпает. Опомнился... Да тока с какой энто дедукции ты решил, что ход энтот под землёй пролегает!
— Ну... а... — Подумав, я быстро прикусил язык. В этом сказочном мире возможно всё и всякое, поэтому действительно не стоит спешить с выводами.
— Давай-ка, тащи дрова,
...Пока пламя разгоралось, наша старушка, переодевшись в сухое, встала у печи с лопатой и велела мне слушать её очень внимательно:
— Как в курган могильный попадёшь, зазря не зевай и ничего не трогай. Карга-Гордынюшка в гробу прозрачном почивать будет, а гроб тот из цельного куска соли вырезан. Так ты времени не теряй, на красоту её девичью не любуйся, а найди на стенке ключ хрустальный, да и разбей его на мелкие кусочки!
— Вошёл. Не смотрю. Не трогаю. Нашёл ключ. Разбил, — дотошно конспектировал я, — А от чего ключ?
— От гроба ейного. Информация точная, паучьими сведеньями наполненная. Как тока ты тот ключ расколотишь, уж ничем тогда замков гроба солёного не растворить!
— Больше вопросов не имею. Готов выдвигаться в указанный пункт.
— Вот и ладушки. — Бабка отодвинула заслонку, взялась за большую деревянную лопату и кивнула: — Садись.
— Куда? — сипло пискнул я.
— Дык на лопату же, — чуть досадуя, пояснила Яга. — Уж небось силёнок старческих ещё достанет — одного добра молодца в печь направить. Опыт-то не раздаришь, не пропьёшь...
— Бабуля! Вы в своём уме?!
— Никитка, да ты никак решил, что я тебя жарить решила?! — поражённо вскинула бровушки моя домохозяйка. — Это ж сколько мы с тобой лиха хлебнули, сколько дел расследовали, скольким злодеям на хвост наступили, а ты ко мне с недоверием... А ну садись на лопату!
— Во-первых, там огонь. Во-вторых, я туда не полезу. И в-третьих, я так компактно не свернусь, — в отчаянии взвыл я, потому что бабка была абсолютно неумолима!
— Никита, не серди меня лучше — лезь на лопату, да и в печь! Ты и мигнуть не успеешь, как в кургане потаённом окажешься. Даже уши не опалишь...
— Ни-за-что!!!
— А как же долг служебный, милицейский? — пошла давить на совесть Яга. — Али не сказали тебе русалки, али сам Кощеюшка не поведал, что со всею землёй будет, когда зараза эта пагубная из своего могильника выползет... Ну так что? Или скидывай погоны, раз ты сам такой милицейский оборотень! Или в печку... Решай...
— В печку, — подумав, насупился я. — Но если со мной там что... я вас вовек не прощу! Потому что даже жениться не успел...
— Успеешь, женишься, — тихо бормотала Яга, помогая мне по-узбекски скрючить ноги на лопате. — Ещё небось спасибо скажешь за такую закалку экстремальную перед жизнью семейной. Ну, готов, что ли? Фуражку-то сними!
— Готов. — Я прикрыл головным убором лицо от бьющего жара. Ботинки скоро начнут тлеть, поскольку шнурки уже явно дымятся...
— Всем стоять, одно движение, и я стреляю!
В распахнувшееся окно беззвучно скользнул воронёный ствол пистолета. Мы обернулись, Алекс Борр встретил нас самым презрительным взглядом:
— Вы не успеете её остановить. Слезьте
Я тихо кивнул, но, прежде чем успел осознать происходящее, твёрдая бабкина рука мигом спихнула меня в ревущее жерло печки!
— Давай, Никитушка! — донеслось вслед, сливаясь с грохотом выстрела.
Оранжевое пламя объяло меня со всех сторон... Потом была мгновенная тьма, колючая и настолько плотная, что сдавило виски. Я ощутил себя летящим по металлическому тоннелю, где в конце кое-как брезжил свет. Долетел до этого места быстро, а попал в результате в настоящий морозильник. Сейчас попробую расписать интерьер в цвете.
Ну, довольно большая сводчатая комната, ходить можно, не пригибаясь, но с осторожностью — весь потолок в качающихся сосульках соли, острых, аж жуть. Полы словно стеклянные, скользкие до невозможности и отражают всё, как зеркала. Освещение довольно яркое, причём источник света один — гроб.
Да, да! Посередине комнаты, на резном постаменте покоится прямо-таки классный гроб! Других слов не нахожу... Выдержанный классический дизайн, благородная резьба, минимум украшений, никакой попсовой вульгарности — полное соответствие качества самой идее погребения. Ей-богу, в такой гроб даже я сам лёг бы с видимым удовольствием! А вот по обе стороны от него, сзади, стояли две фигуры, которые мне совсем не понравились...
Братья-близнецы Бурьяновы — балаболы и шалопаи, неудавшиеся торговцы дармовой солью, по глупости попавшие под влияние дурного человека, а в результате окаменевшие здесь навеки. Оба парня стояли, вжавшись спинами в стену, их тела были покрыты тонким слоем соли. Чинно склонив голову, я опустил глаза, постоял так не больше минуты и подошёл поближе к гробу. Итак, первопричина всех наших несчастий в нём. Точнее, в его содержимом. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, чего они нам сюда насовали...
— Да-а, — невольно вымолвил я, не в силах сдержаться. — У гражданина Бессмертного в определённых вопросах вкус есть. Однако какой же характер должна иметь женщина, чтобы от неё, при ТАКОЙ красоте, предпочли всё-таки избавиться!
Бывшая жена Кощея была немыслимо хороша! Я не видал подобной красоты даже на глянцевых обложках зарубежных журналов, все супермодели мира не годились ей и в подмётки, и если бы нашим Лукошкином вместо царя Гороха правила бы она, я бы первый... Стоп! Что за странные мысли лезут в голову! Я отпрыгнул от гроба спиной назад, не хватало ещё мне самому попасть под влияние усопшей. Знаем мы их магию, всякого насмотрелись... спасибо, не надо...
Яга говорила что-то про ключ. Его надо найти и разбить. Ага, ищем... Искать пришлось не долго. Прямо над гробом, рукой дотянуться, висел среди острых кристаллов соли здоровущий ключ из того же природного минерала. Способ достать его был один — встать на крышку гроба. Я попримеривался, постучал по нему, вроде должен выдержать, но всё равно жутковато... Подпрыгнул, стал на колено — держит. Влез полностью и тут...
— Нехорошо поступаешь, участковый!
Я чуть не заверещал от страха. Но голос раздался не из гроба, что чуточку успокаивало. Это сказал один из близнецов, то ли Прошка, то ли Ерошка.