Батюшка в лопухах
Шрифт:
– Либо не здоров на голову, либо замечтался. То-то я слушаю несуразное он читает!
– Слыхано ли обращаться к богу по фамилии? Бог по кличкам и то всех знает. Перед ним нет ни чинов, ни фамилий!
–
– Смехота, мать моя. Тьфу!
– Помру, бабоньки, не верьте, коли отец Гавриил станет отпевать!
Солнце задержалось на закате на краю неба, ухватилось лучами за красноватые стволы берез, подсматривало и смеялось золотым глазом.
Отца Виталия еле добудились. Спросонья и спохмелья он никак не мог уразуметь, что от него хотят члены церковного совета - три сухоньких старичка, как три комарика, в парусиновых сюртучках.
– Новый батюшка уехал. Совсем. От позора, от смеха сбежал. Остались мы опять, яко сироты. Клавдия-блудница виновата! Таращила на отца Гавриила свои бесстыжие зенки, он и сбился. Опомнился, когда до конца прочитал... "Димитрия Быстрова, воина"... Тот и не думал богу душу отдавать!
– Вы, отец Виталий, вступайте на свое место завтра, а мы пошлем прошение преосвященному, чтобы вас опять восстановили. Не расстрига же вы! Сана с вас никто не сымал, вот и правьте.
– Только уж воздержитесь от возлияний,
– Капли в рот не возьму!
– заверил батюшка.
– Только какой уж я поп? Без меня обойдетесь, в отставку подаю. Ради того лишь взойду на амвон, дабы молебен во здравие отслужить!
– и пропел басом. Димитрию многие лета-а-а-а!
Комарики позудели и улетели, а тот, кому воспевалось многолетие, злым демоном возник у окна.
– Слыхал, старик, какую штуку отмочили?
– спросил он сквозь зубы.
– Узнаю кто - убью!
Батюшка хихикнул.
– Ты что-нибудь знаешь?
– Откуда!
– отец Виталий невинно пожал плечами и вздохнул: - Чего она ни сделает ради твоей любви! Землетрясение накличет, по горячим углям босиком пройдет, ледяную речку переплывет.
– А-а!
– парень улыбнулся, и зыбкой тенью с его лица скатилась вся злость. Глаза теплели изнутри, нагревались голубые донышки, и в них плавились, светлея, желтые пятнышки, как золотая пыль.
Солдат уходил через огород, через грядки, и за ним еле поспевала цепочка следов на рыхлой земле.