Байкала-озера сказки Том II разд.2
Шрифт:
— Как бы наоборот не получилось, — отговаривали его пугливые и набожные люди, — как бы святые отцы нас не уличили в глупости.
— Это еще неизвестно, — сказал старик.
И вот во время праздника белой луны жители улуса пригласили к себе гостей.
Получив приглашение, один из лам с довольным видом сказал:
— Кто лежит в юрте, тот похудеет без еды, кто ходит, тот кость да найдет. Надо ехать. Полакомимся на празднике мясном, попутно соберем за молебствия кое-какое добро. Не правда ли?
Кучером себе ламы взяли одного шестнадцатилетнего паренька из ближайшего от дацана
По дороге «почтенные» ламы делились между собой воспоминаниями. Кучер внимательно прислушивался к их разговорам. А толковали ламы о том, где, кто и когда из них съел жирную баранью тушу, сколько выпил вина, кого и как обманул.
«Умный говорит, что видел, что узнал, а глупый — что ел и пил», — подумал про себя кучер, впервые слушая разговоры «святых» толстяков, которые обманывают народ не потому, что они умны и мудры, а потому, что тысячи лет их считают святыми…
Так думал смышленый кучер паренек, пока вез монахов в улус, где они были приняты с почетом всеми улусниками во главе с умным стариком. Гости зашли в отведенную им юрту и расселись по старшинству, самое последнее место занял паренек-кучер. Все они сидели на мягких кошмах. Вдруг раздался скрипучий голос:
— Известно, что кучеру положено сидеть на твердом сидении. Об этом и в книгах написано, — сказал с важностью занимавший первое место толстый смуглолицый лама.
Кучер быстро соскочил с войлока.
— Молодой человек, садись, садись на место! — это был мягкий дружеский голос улусного старика. Приняв почтительную позу, он обратился к старейшему ламе:
— Лама-батюшка, извините меня. По-нашему дедовскому обычаю, в улусе мы не разделяем своих гостей на почетных и непочетных, сажаем их на одинаковые сидения…
— Э-э-э, — протянул недовольно лама, — выходит, по-вашему, что в каждом улусе собаки лают по-разному?
— По-видимому, так. В старину говорили: не каждый обычай подходит к месту — не каждая кисть к шапке, — ответил старик.
— Зачем нам прибегать к старине, — сказал толстяк лама.
— А затем, что в старинных словах, говорят, неправды нет, как на дне колодца нет рыбы.
Тогда лама, почуя ум и опыт старика, сказал примирительным тоном:
— Старик, мы с тобой в первый раз видим друг друга, зачем нам спорить?
Старик еле заметно усмехнулся.
— Как можно с первого же знакомства рвать волосы друг у друга? Подавайте гостям чай. Мы еще поговорим.
До угощения чаем гостям были розданы четки. [11] Первый лама, думая, что четки преподнесены им для молитвы, стал перебирать их и читать мани. [12] Другой лама подумал, что четки даны, чтобы носить их, и надел на шею. Третий, не зная, что делать, сунул их за пазуху, а кучер свернул четки кружком и положил на столик.
11
Четки — шнурок с нанизанными бусами для отсчитывания прочитанных молитв и поклонов.
12
Мани —
Вскоре после этого гостям подали чай в чашках с острым конусообразным дном. Ламы, не находя места, на что поставить диковинные чашки, пили чай, торопясь, обжигая руки, и вскоре отказались от чая.
— Что так мало? — упрашивал их хозяин.
— Довольно, не так давно дома пили, — гудели ламы в один голос.
Между тем сидевший на последнем месте кучер спокойно ставил свою чашку с чаем на собранные в кружок четки и выпил столько чашек, сколько ему было нужно.
Наступил вечер. Перед гостями опять поставили столики. Ламы с опаской ждали, что и как им подадут на этот раз. На стол перед каждым поставили по одному сделанному из теста игрушечному коню с седлами и уздечками. Вместе с конем — тарелки и ложки.
— Гости дорогие, кушайте мясное блюдо, — приглашал хитрый старик.
Ламы с удивлением глядели на поданное блюдо. Сидевший на первом месте толстый лама сообразил, что коня, по обычаю, нужно есть, начиная с уха. Отрезал правое ухо и съел. Ухо оказалось мучным тестом. Лама удивился: «Какое же мясное блюдо?»
Другой лама подумал, что, когда коня взнуздывают, открывают ему губы. Он оторвал игрушечному коню верхнюю губу и съел. Губа была также из теста… Но лама сделал вид, что доволен мясом. Третий лама съел нижнюю губу и для отвода глаз поцокал языком.
Шестнадцатилетний кучер спросил хозяев:
— Сегодня никуда не поедем?
— Нет, — отвечают ему.
— Значит, можно снять седло и потник с коня?
— Можно.
Кучер снял с игрушечного коня седло и потник. На спине коня оказалось отверстие, куда свободно проталкивалась ложка. Кучер вложил в отверстие ложку, стал мешать, там оказалось настоящее мясное кушанье.
Ламы остались ни с чем. Правда, через некоторое время их накормили мясом, но ели они мало. Досада испортила им аппетит.
Перед тем как ламы собирались осмотреть пастбище улуса, к ним обратился старик:
— Ламы-батюшки, на том месте, куда вы собираетесь пойти, есть один издалека прибывший знатный гость. У него нет привычки говорить, он все молчит. Поздоровайтесь, поговорите с нашим гостем. Возможно, он с вами будет разговаривать.
Ламы, осмотрев степь, возвращались обратно. Гость, о котором говорил старик, с важным видом стоял на дороге. Ламы усердно стали отвешивать ему поклоны. Но знатный далекий гость стоял неподвижно, молчал.
— Какой надменный гость! Никакого внимания к святым отцам! — возмутились ламы и ушли.
Парень-кучер мимоходом взглянул на далекого гостя, все понял, прошел дальше.
Старик из улуса вышел гостям навстречу:
— Ну, дорогие гости, повидались ли вы с тем нашим гостем?
— Повидаться-то повидались, но ни одного слова от него не добились… Кто он и откуда? Князь или граф?
В это время подошел кучер.
— А я повидался, поздоровался и малость поговорил с ним.
— Что же сказал знатный гость кучеру? — усмехнулись важные ламы.