Байки пепельной бороды
Шрифт:
– Собери отряд, мы выступаем сейчас же. Будете сопровождать меня в пути.
Еще пару минут Синда разглядывала щетинистое лицо ее приближенного, в котором узнавала и верного слугу и своего любовника. Непроизвольно, на лице ее выступила улыбка, как символ того, что она довольна им, но решив, что это слишком, она перевела взгляд на фигуру в тени. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица и ее заменила гримаса отвращения, она спешно отвела от него взгляд и направилась в свои покои, вероятно, собираться в путь.
***
Ночь. Как же она прелестна, говорят влюбленные романтики. Как же она страшна,
Не прошло и часа с того момента как она сидела в повозке и на себе ощущала неровности дороги и жесткие сидения. Мчалась Синда в Шенские земли, чтобы поскорее найти того самого шамана, который передал ребенка Окнилю. Жестокая не знала, где сейчас шаман и как его найти, но наверняка она знала одно, что тайна, которую хранит этот человек, будет ей полезна и поможет ей в достижении своей цели.
Шенские земли были расположены далеко от Рэйниса, еще одной столицы королевства из которой и отправилась Синда. Так уж сложилось, что родина ребенка граничила с бескрайним океаном, но это, тем не менее, не придавала ей значимости. Прибрежная граница, испещренная рифами, была мертвой, ни рыбы, ни других радостей, к сожалению, жители не получали. Старцы рассказывали, что задолго до того как здесь обосновались первые поселенцы на этом месте существовало королевство, королевство дагуров.
Дагуры были странным народом. Они почитали морское божество, и беспрекословно исполняли его волю. Но этот бог был на самом деле не тем за кого себя выдавал.
Это существо, повелевая армией дагурцев, причиняло вместе со своими собратьями демонами огромные разрушения. Глупые дагурцы затуманенные песнью своего бога шли в бой не жалея себя, но их повелитель даже после смерти не отпускал своих марионеток. Он вновь и вновь призывал дагурцев в бой, до тех пор, пока бедолаги не лишались возможности двигаться хоть как то совсем.
Морской бог был смышлен в темных делах, но даже он не мог заставить скелеты своих рабов поднимать тяжелые мечи и разрывать врагов как раньше, против законов природы он был бессилен.
Разлагающаяся плоть, покрытая не совместимыми с жизнью ранами и обвитая разными паразитами, становилась заразной и опасной для обычных людей, а измененная демонической магией становилась просто смертоносной.
Королевство, снесенное вызванными из земли горами, потонуло в глубоких водах океана, но трупный яд его обитателей, на тысячелетия отравил его воды, и ныне хоть смертоносность этих вод значительно ослабла, но все равно не исчезла совсем.
Несколько дней пути разделяли Синду от тайны, и ей необходимо было торопиться, чтобы успеть подготовить задуманное к возвращению короля. Жестокая не могла позволить, королю узнать, о произошедшем. Не могла позволить узнать ему правду, какое страшное чудовище привез он с собой из Шенских земель, и она явно нервничала периодически броня кучера за медлительность повозки, грозясь вздернуть его на первом попавшемся дереве.
Глава 3. Тот кто слышал о нем.
Свет костра освещал хижину достаточно. Какой-то старик перебирал травы, явно понимая в
Случайно коснулся он деревянной ложки, что лежала на столе, и та не заставляя себя долго ждать, описывая разные пируэты, полетела на пол. Старик не успел ее поймать, да, наверное, и не смог бы. В его возрасте это было излишним, он лишь соизволил проводить попрыгунью взглядом до пола, не понимая ее своеобразных пируэтов, а потом прицыкнув сказал.
– Эх, гостей значит ждать. Не люблю гостей. – и продолжил, что-то неразборчиво бормотать себе под нос.
Этот старик был опытным шаманом и травником. Знал не мало, того что другие приняли бы за глупости.
Недалеко, в двух трех шагах на скамье, лежала длинная похожая на дуду трубка. Старик периодически посматривал в ее сторону, а соскочившая ложка каким-то неведомым образом усилила к ней интерес.
Оно и понятно. Курить эту трубку позволялось не часто. Курение не доставляла обычного привычного удовольствия, курильщику, наоборот, от нее очень сильно болела голова. Однако старик уже много лет использовал ее для путешествий в скрытый мир, для связи с духами, и с годами эти неприятные последствия, просто перестали для него существовать.
Старик отложил свое занятие, занимающее его почти с самого утра, и неспешно подошел к вещице. Старая дряхлая, но крепкая рука подняла трубку. Другая рука оказалась не пустой, а с пучком зеленой, а местами черной травы.
Шаман наблюдал за хорошо знакомым ему процессом и уже предвкушал горький привкус дыма, но не прекращал напичкивать сухую траву. На минуту старик остановился, размышляя отложить свой поход или нет, но приведя себе какой-то беззвучный аргумент, продолжил.
Вообще-то сложно было назвать содержимое трубки простой травой это даже не походило на табак, но, по-видимому, она имела значение не меньшее чем сама трубка. Старик по обыкновению достал из пылающего костра лучину, и на этот раз без промедления поднес к краю, соприкаснув с тем что так усердно набивал мгновение назад.
Тонкой струйкой дым рванулся вверх, дойдя до потолка, он уперся в него, и пополз уже по нему, увеличиваясь и разрастаясь в размерах. Отверстие в крыше, что преднамеренно было сделано в середине хижины, выпускало излишки дыма к тому времени уже занявшему доброю половину площади.
Старик присел. Уставившись в пламя костра, он еще раз затянулся. Сделав еще несколько таких затяжек, он замер.
Сложно сказать, что в этот момент он ощущал, но он уже не присутствовал здесь. Это стало ясно по его пустому отрешенному взгляду.
Ядовитый дым унес за собой душу шамана, в мир незримый, неизвестный и по своему опасный. Но не без позволения самого старца. Старец сам пожелал того, а проводник лишь исполнил свое предназначение.
***
Первые лучики солнца показались на горизонте, предвещая величественный восход слепящего гиганта. Наступало утро.
Старик приходил в себя. Он отсутствовал около двух дней. Костер давным-давно погас, и оставил после себя только пепел и пару черных углей, которые не сгорели дотла. Шаман с трудом встал, все его тело от бездействия затекло и нехотя подчинялось ему. Это «путешествие» вымотало не слабо, его лицо выражало еще большее недовольство, чем от упавшей два дня назад ложки, предвещающей гостей.