Байки «скорой помощи»
Шрифт:
– Действительно, что это? – спохватился Петрович.
– Старость – не радость! – поддела его Вера.
– Молодость – гадость! – огрызнулся Петрович. – Слушай, Володя, мы тут с Верой поспорили – случайно «парашютистка» упала или намеренно спрыгнула…
– Ясное дело – намеренно, – ответил Данилов. – Тут и спорить нечего. Она же на козырьке лежала, под подъездными окнами. Из подъездного окна случайно не вывалишься…
– Вот видишь, Вер! – обрадовался Петрович. – Я прав был!
– А если она под кайфом была и полезла в окно
– Володя, при ней сачок был? – поинтересовался Петрович.
– Заткнитесь вы оба, – посоветовал Данилов. – Нашли повод…
Будучи циником, Данилов не распространял свой цинизм на все вокруг. Должны же быть какие-то ограничения, барьеры.
Головная боль накатила внезапно – Данилов открыл рот, чтобы назвать Петровичу следующий адрес, да так и замер. Хорошо – ненадолго, никто – ни Петрович, ни Вера – ничего странного не заметили.
– Михальского, тридцать три, Петрович.
– Поликлиника? Что там?
– Госпитализация больного с инфарктом миокарда.
– Куда?
– Доедем – узнаем.
Поликлиника может сама получить для больного место в стационаре, а может оставить это дело «скорой». Разницы никакой.
Пока ехали до поликлиники, Данилов вспомнил свой, восьмилетней давности, визит к невропатологу их районной поликлиники…
Невропатолог оказалась старой, толстой, неопрятной, заторможенной и туповатой. Медсестра была похожа на нее как две капли воды, отличаясь лишь более молодым возрастом. С первых же минут у Данилова создалось впечатление, что обе тетки засели в душном пыльном кабинете только для того, чтобы обсудить друг с другом события вчерашнего вечера. Данилов терпеливо сидел в кабинете уже десять минут, а им так и не начали заниматься.
Сестра, вооружившись докторской печатью, усердно штамповала чистые бланки рецептов, а доктор что-то писала в амбулаторных картах, горой наваленных на ее столе и при этом рассказывала подробности своей вчерашней ссоры с молодой соседкой по лестничной площадке, имевшей привычку громко, на весь дом, врубать музыку. Соседку она ласково называла «этой тварью» и «прошмандовкой».
Через четверть часа Данилов осведомился:
– Я вам не мешаю беседовать?
Вопросом ему удалось переключить их внимание на себя. Далее последовал стандартный диалог:
– На что жалуетесь?
– На сильную головную боль…
– Так… – доктор бегло изучила тонкую даниловскую карту и обрадованно воскликнула: – У вас же посттравматическая энцефалопатия!
– Я в курсе, – признался Данилов.
– Головные боли при вашем диагнозе – в порядке вещей. Я выпишу вам седальгин…
– Спасибо, – поблагодарил Данилов, поднявшись со стула. – До свидания.
– Постойте! – властно приказала доктор.
Данилов вернулся к ее столу от дверей, надеясь, что сейчас его осмотрят и расспросят более подробно. Надежды не оправдались.
– Возьмите! – невропатолог протянула Данилову наскоро заполненный рецептурный бланк. –
И снова уткнулась в свои бумаги, мгновенно потеряв к Данилову весь интерес. Сестра тут же завела какой-то рассказ. Данилов положил рецепт на край докторского стола и тихо вышел из кабинета.
Больше он в районную поликлинику не обращался…
Больной с острым инфарктом миокарда лежал на кушетке в кабинете электрокардиографии и ныл:
– Зачем мне в больницу? Не хочу я! Дома отлежусь, и все будет в порядке…
– В больнице тоже все будет в порядке, – сказал Данилов, рассматривая снятую получасом раньше кардиограмму с явными признаками крупноочагового инфаркта нижней стенки левого желудочка суточной давности.
– Да мне сегодня уже лучше! – настаивал больной. – Дома – там и стены помогают…
– Ваше счастье, – ответила пожилая заведующая терапевтическим отделением. – С болями в сердце надо на дом вызывать, а не по поликлиникам шляться! Страшно подумать – пришел со свежим инфарктом на прием к участковому!
– Сейчас какие жалобы? – спросил у больного Данилов.
– Голова слегка кружится, – ответил тот.
– Мы его обезболили. Вот, пожалуйста, – заведующая протянула Данилову листок, на котором круглым аккуратным почерком было перечислены препараты и указано давление до и после.
– Спасибо, – поблагодарил Данилов, аккуратно складывая листок пополам и пряча его в карман. – Вера, я пока осмотрю товарища, а ты пригласи Петровича с обычными носилками…
– Я никуда не поеду! – больной попытался встать. – Без моего желания не имеете права! Это незаконно!
– Лежите! – Данилов придержал его рукой. – Конечно, по закону вы можете сейчас отказаться от госпитализации, послать всех нас подальше и уйти домой… Только дело в том, что домой вы не дойдете, это я вам обещаю!
– Но сюда-то дошел! – возразил больной.
– Редкостное везение. Дважды в день такого не случается, не надейтесь. Ну что – будем жить или пойдем домой?
– Поехали, что уж там, – тихо выдохнул больной.
Закончив осмотр, Данилов запросил на Центре место в кардиологической реанимации, получил его в «родной» сто шестьдесят восьмой больнице, после чего с помощью Петровича, Веры и заведующей отделением аккуратно переложил мужчину на носилки.
– Пошли!
Плавно подняли носилки и пошли. Петрович – спереди, Данилов – сзади, Вера – сбоку. На улице она забежала вперед и распахнула задние дверцы.
– Вот и все, – успокаивающе сказал больному Данилов, садясь возле него в салоне машины. – Сейчас поедем. Как вы себя чувствуете?
– Норм… – начал больной и вдруг, дернувшись, перешел на хрип.
Данилов прижал пальцы к его шее и не смог нащупать пульсацию.
Размахнувшись, он изо всей силы стукнул кулаком по грудине своего пациента, столь внезапно решившего покинуть этот бренный мир.