Баймер
Шрифт:
Как-то, пока я сидел и с великим наслаждением копался в программе, он зашел злой, расстроенный, сказал:
– Сволочи!.. Приехало высокое начальство, а у нас как раз сбой. Ну, как объяснить придуркам, что дело новое, что это не телевизоры настраивать, не стиральные машины для их баб!
Он прервал себя на полуслове, ибо дверь распахнулась, вошел крупный человек, сразу уставился на меня злыми глазами:
– А этот чего здесь?.. Играет?.. Ах, мать вашу… Мало вас стреляли… Мигом в зал!!!
Приятель побелел, рот открылся и закрылся, сейчас как раз время признаться,
Я молча поднялся, в большом зале, где стояли и огромные ламповые ЭВМ, и уже современные компы, люди в синих халатах суетились, бегали от одного компа к другому, а руководство ящичного института подобострастно толпилось перед моложавым мужиком с суровым раздраженным лицом, с ног до головы похожим на отставного военного.
Потихоньку я пробрался к свободному компу, вошел в базу, порылся в дистрибутивах, отыскал кое-что из драйверов, а когда удалось пробраться к тому, который завис, я с дискеты запустил снова… и комп очнулся, экран засветился невинным голубым светом: что, мол, у вас тут что-то случилось?
Наступила тишина. Ко мне подбежал мужик, я в нем узнал директора, вгляделся в меня ошалелыми глазами, в них метнулось сперва бешенство, а уж потом сменилось облегчением, и я подумал, что хоть приятелю и выпишут премию, что вовремя пустил меня посидеть за клавой, но потом снова введут пропускной режим.
А за спиной раздался голос:
– Этот исправил, что ли?
Говорил тот самый, который кадровый отставник. Директор сказал подобострастно:
– Этот, этот!.. Хороший… работник.
Военный оглядел меня с головы до ног:
– Гм… а почему не в халате?
– В стирке, – сказал я первое, что пришло в голову.
– Ах, в стирке, – протянул военный.
Он быстро оглядел замершее руководство института и, похоже, что-то понял. Но лишь усмехнулся, пошел вдоль ряда уже работающих машин. Приятель ухватил меня за руку, я дал себя утащить обратно в его каморку.
Друга трясло, пальцы прыгали, не попадая по кнопкам. Наконец в изнеможении откинулся на спинку кресла.
– Не могу!.. Сегодня я больше не работник. Всего трясет… да не от страха, от злости! Ходят всякие с выправкой, командуют, орут!.. Только и гляди, к стенке поставят. Сволочи… Скорее бы эти демократические реформы, ох скорее бы… Тогда бы мы их, всех этих коммунистов, кагэбистов, парторгов, комиссаров…
В тот день я снова столкнулся с этим военным, когда, скопировав себе на дискету пару важных драйверов, вышел из института. В десятке шагов у бровки стояла волга с включенной мигалкой. Шофер уже распахнул дверку, ждал, а военному все не давали сесть директор института и его заместитель, что-то доказывали, размахивали белыми пальчиками.
Я сразу ощутил, как взгляд военного упал на меня. Ощущение было таким, словно потянуло холодным ветерком. Я повернул и пошел было в другую сторону, но в спину хлестнул нетерпеливый оклик:
– Эй, лохматый! А поди-ка сюда…
Я, конечно, мог и дальше уйти своей дорогой, но подумал, что подставлю директора института, а с ним
Директор и остальные его люди замолчали, напряглись. Военный окинул меня острым и цепким взглядом, спросил неожиданно:
– Ладно, дело прошлое, скажи, как ты определил?
Я усмехнулся, ответил:
– Да просто повезло.
– Не бреши, – сказал он доверительно. – Ты мне скажи, я все равно в ваших программистских штуках ничего не понимаю. Но что-то с тобой не то. И халата не носишь… Ты на каком-то особом положении?
Я поколебался, ответил:
– Все-таки больше везенья, чем… Словом, тут несколько суток мудохались, это я знал. Когда зашел, все потные, устатые, с красными глазами. А мне со стороны сразу видно, что тот, который самый толстый, сразу начал орать, что железо не тянет, кроватка барахлит, видеокарта с акселерашкой конфликтует, а тот, который сухой, как вобла, сразу полез искать ошибки в БИОС е. Еще двое инженериков с выправкой, те перебирали звено за звеном всю цепь в ассемблере… А это им хватило бы на полгода работы, если бы в сутках было по семьдесят часов. Эти с выправкой все такие… предсказуемые.
Он внимательно следил за моим лицом, кивнул:
– Да, что-то я такое от них слышал. Думал, что они ругаются по-китайски.
– Почему по-китайски? – удивился я.
– Да мода на китайцев, всякие кунг-фу и сунь-ху… И почему ты полез в драйвера?
– А там, судя по всему, никто не искал, – признался я. – Раз уж почти все перебрали и не нашли, значит, дело не в железе, не в глюках и конфликтах плат. Я сунулся в драйвера и… дальше сами знаете.
Он кивнул.
– Ты молодец, всем утер нос. Нет, это не везение.
– Везение, – возразил я, чувствуя некоторый холодок опасности. – Сбой мог быть еще из-за десятка причин! Я ведь отсек далеко не все.
– Но из десятка оставшихся, – сказал он, – ты все же с ходу выбрал ту, которая и подвела. Нет, что ни говори о везенье, но чутье у тебя есть, есть!.. Как у меня на людей, так у тебя – на умное железо.
Он хвалил, но у меня почему-то остался неприятный осадок. И несколько дней этот голос и прищуренные глаза преследовали, тревожили, не давали сосредоточиться.
Потом, конечно, забылось. До сегодняшнего дня.
Он все еще улыбался.
– Вспомнил?.. Хорошо. Чем зарабатываешь на жизнь?
– Да все тем же, – ответил я, таким людям отвечать обязательно. – Раньше ремонтировал телевизоры, потом – видаки, теперь – компы.
– Где-то работаешь?
– Нет, – ответил я честно. – Свободный художник.
Спецназовец, что от меня справа, коротко хохотнул:
– Налоги платить не хочет.
Второй холодно молчал, я инстинктивно чувствовал от него наибольшую опасность. Тело его было как из дерева, я старался смотреть только вперед, но видел хищное лицо с ястребиным носом, шрам на щеке, выпуклые серые глаза. Почему-то принято считать, что такое лицо обычно у профессионального убийцы. И еще я чувствовал, что этому человеку я очень не нравлюсь.