Баймер
Шрифт:
– Конечно, – удивился я. – А что, есть люди, которые ими не владеют?
Он засмеялся.
– Я не имел в виду сленговый, матовый и бюрократический…
– Я тоже, – ответил я. – Я владею ассемблером, паскалем, си, явой, борландом…
Он слушал-слушал, потом потряс головой:
– Еле врубился, что это не мат, а языки, на которых теперь мир держится. Ты прав, на хрен тебе допотопный аглицкий или японский? А раз читаешь документацию на английском, то этого хватает.
Я посмотрел на него с сожалением.
– Да кто ж эту лабуду читает? Все и так понятно.
Он мгновение изучал меня, как
– Да, это в тебе есть… Я уже говорил, у тебя глаз на железо, у меня – на людей. Я предлагаю работу.
Я сказал как можно тверже:
– Спасибо, я своей доволен.
Он покачал головой.
– Не смеши. Как можешь быть доволен такой жизнью? В тебе сил столько, что если запрячь, как Змея, то вспашешь землю отсюда и до океана!.. Новые Змиевы Валы проложим, а ты довольствуешься мелким заработком. Что ты имеешь взамен?
– Свободу, – ответил я. – Это немало.
Его глаза смотрели в меня пристально. Я чувствовал, как он прощупывает каждую мою извилину, трогает сердце, берет на ладонь и взвешивает почки и печень.
– Брешешь, – определил он. – Ну ладно, настаивать не буду. Просто думаю, что ты тайком… или не тайком работаешь над какой-то программой. Которая перевернет мир и сразу сделает тебя толстым и богатым. Нет-нет, я не спрашиваю!.. Пусть это остается твоей тайной. Просто, Андрий, ты мне тогда понравился. И как работал, и как держался, и что брякал в ответ на умные вопросы. Я ж говорю, у меня есть на людей чутье. Если решишься перебраться под мое крыло, у тебя будет не только хорошая зарплата… ты и так, наверное, зарабатываешь неплохо, но это ведь не главное, верно?.. При желании я могу купить те компы, которые еще не скоро поступят в продажу. Если честно, то у меня есть такое желание, только руки не доходят. Вернее, времени на все не хватает. На других фронтах я преуспел, а здесь сильно отстал. Правда, у меня есть программист… был. Хороший парень, но пришлось уволить. Так что ты попался вовремя.
С эстрады спустился толстенький музыкант, по-бабьи длинные волосы сзади перехвачены голубой ленточкой. Я не видел, когда он обошел столы, но вдруг появился справа от Конона, шепнул льстиво:
– Босс, наша певица очень жаждет с вами познакомиться…
Конон отмахнулся:
– Некогда, некогда.
Музыка здесь грохотала не то чтобы с силой камнепада, но что-то в теле отзывалось, подмывало на дикие бесшабашные поступки, на чисто нашенское: а, пропади оно все, будь что будет, авось не пропадем, не сидеть же сиднем…
Бот, который с широким лицом, посматривал по сторонам, замечал красивых женщин, в этих случаях грудь у него становилась шире, лицо значительнее, зато второй, с ястребиным носом, успевал и слушать нас внимательно, хотя тоже успевал замечать все вокруг. К нам еще дважды подходили официанты и заговорщицки сообщали, что вот те красивые молодые женщины могли бы подсесть к нашему столу, но коршуноносый всякий раз отстранял брезгливым жестом.
В дверях появился шофер, поднял горизонтально руку и постучал пальцем другой по циферблату. Конон вытер пальцы салфеткой, скомкал и бросил на стол. Я посмотрел, как он поднимается, даже не заплатив, метрдотель это видит, но ни звука. Я тоже встал, вышли вместе.
Ночь, в мокром асфальте,
Конон уходил, с ним уходил и шанс как-то изменить жизнь. И тогда я спросил, бросаясь в неведомое, как в прорубь:
– А что я должен у вас делать?
ГЛАВА 6
За широким окном, непривычно высоким и широким, искряще-синее море. С астрономической неспешностью проплывает снежно-белая, чуть подсвеченная снизу оранжевым, пышная облачная гора. Хорошо видно каждый выступ, но вообще-то гора слишком сказочная, неземная, в этот плоский мир она приплыла из моего Забытого Королевства, слишком чистая и хрустящая, а здесь ее быстро превратят в тяжелую грязную тучу…
За другим окном тоже небо и облака, как и за третьим, которое на кухне. Облака наравне с моей семнадцатиэтажной башней, каждое утро мое сердце просыпается радостно и в ожидании чуда. Насточертели узкие крохотные окна-бойницы замков, приземистые здания дворцов, когда не просто прижат к земле, а буквально размазан по ней, как житель двумерного мира.
Здесь прозрачный хрустящий воздух, без всякой примеси дорожной пыли, коровьих лепешек, помоев и мусора, невыделанной кожи, конского пота, отработанных паров бензина, свежеуложенного асфальта. Здесь воздухом можно упиться и опьянеть, в то время как там, внизу, вместо воздуха сухая ядовитая смесь, брань смердов и простолюдинов, текущие в канаве помои…
Я выпрыгнул из постели, только теперь видны плоские крыши домов. Из верхних этажей дома напротив, к примеру, видят меня, но только до пояса, а там пусть дают волю фантазии.
Вспомнил вчерашний разговор, но, когда завтракал и пил кофе, помалкивал. Отец за столом напротив шуршит газетой, в последнее время он болезненно пристально следит и за политикой.
На полочке звякнул телефон. Отец снял трубку, я видел, как наморщил лоб, потом глаза его с таким усилием поднялись поверх газеты, словно он выжимал тыщу на разогнанном Celeron’е без кулера. Отыскали меня.
– Тебя.
Я взял трубку:
– Алло?
– Андрей? – послышался сильный уверенный голос. – Это от Конона. Машина у подъезда.
Я пробормотал, чувствуя себя довольно глупо:
– Сейчас спущусь.
Отец выждал, пока положу трубку, поинтересовался печально:
– Новые друзья?
– Да нет, – ответил я как можно небрежнее. – Это шофер. Ждет у подъезда.
– Такой же длинноволосый? – спросил он с горькой усмешкой, хотя я никогда не был длинноволосым. – Шофер – это разносчик наркоты? Я слышать, что «отъехать» – это впасть в кому от передозировки.
– А не въехать, – отпарировал я, – это не врубиться, если по-старому.
Он аккуратно сложил газету, выпрямился. Красиво и печально всмотрелся в меня, у меня красивый отец, это я черт-те что, потом замедленно поднялся и вышел на балкон. Через пару минут я услышал его голос:
– Там три машины. Это запор или жигуляшка?
Я промолчал, обулся и поскорее вышел. Лифт долго не вызывался, я нервничал, не люблю заставлять себя ждать, привык, что в Интернете каждая минута стоит деньги, а халявный допуск на днях оборвался, в универе снова сменили пароль.