База-500: Ягдкоманда

фон Берн Алекс

Не доходя трех километров до Ружан, я приказал остановиться для отдыха; связисты немедленно установили связь со штабом Баха. Я доложил, что место нашей дислокации в замке Пусловских подверглось внезапному массированному обстрелу из минометов. Приказ последовал незамедлительно: следовать на объект и принять его под охрану. В конце радиограммы Бах счел необходимым уточнить: «Похоже, что это тот самый русский десант».

Подобное утверждение показалось мне странным: ведь по утверждению Баха пресловутое сверхсекретное оборудование еще не установлено

на объекте. Памятуя об этом, я запросил у штаба уточнений.

Ответ недвусмысленно гласил: «Оборудование уже прибыло на объект, но находится там в виде груза в вагонах». Вот так!

Утешило дополнение, весьма важное в сложившихся условиях: «В связи с потерей средств транспорта разрешаю реквизировать любые транспортные средства».

Да, без грузовиков, которые сгорели в коссовском замке, нам не удастся передвигаться достаточно быстро. Но не очень понятно остальное. А что, если все еще охраняющие объект латыши примут нас за пресловутый русский десант? Пароль — это хорошо, но его еще надо успеть произнести! Тем не менее приказ есть приказ…

В Ружанах я наткнулся на полицейский батальон непонятной национальности: то ли украинцы, то ли русские, — командовал ими немец, гауптман. Я приставил к его тупой башке свой «люгер», и он отдал мне все свои четыре грузовика. Мой бронированный «опель-капитан» Макс сумел каким-то образом вытащить из-под минометного обстрела и перегнать к озеру, поэтому я спокойно передвигался на своем собственном автомобиле, и даже без потери личного имущества, хранившегося в двух кожаных чемоданах в багажнике «опеля».

Мы двинулись в сторону Волковыска, затем нашли тот самый поворот на грунтовку: его было легко найти — все остальные грунтовки с весны заросли травой и только эта была накатана.

Мы начали движение по грунтовке. Судя по солнцу и показаниям компаса, дорога плавно поворачивала с южного направления на юго-западное, а затем и на чисто западное. Этот факт не обнадеживал: за изгибом дороги может скрываться засада. А что делать солдатам, спрыгивающим с грузовиков под обстрелом? Бежать к обочине, — а там обнадеживающая надпись на аккуратном столбике с фанерной табличкой: «Ahtung! Minen!»

Тем не менее следовало выполнять приказ. И наша колонна медленно тащилась к цели по пыльной грунтовке. После очередного поворота по головной машине ударили из пулемета: очередь прошла в полуметре над грузовиком — это было предупреждение. То, что они сразу не расстреляли грузовик, обнадеживало, — значит, не окончательно потеряли голову. Я приказал Максу поставить «опель» перед головной машиной и вышел из автомобиля.

Передо мной метрах в пятидесяти виднелась ограда из колючей проволоки с бронеколпаком вместо контрольно-пропускного пункта. Я медленно направился к бронеколпаку, размахивая белым полотенцем. От бронеколпака донесся усиленный громкоговорящей установкой голос:

— Стой, рус иван! Клади оружие и сдавайся!

— Я оберштурмбаннфюрер Герлиак! — крикнул я. — Не стреляйте!

Я

особо ни на что не надеялся, но стрелять по мне не стали. Я дошел до бронеколпака, где меня встретил унтер-офицер, заставил сдать оружие и провел за колючую проволоку.

Прямо за бронеколпаком стоял офицер, который навел на меня пистолет и прокричал:

— Немедленно пароль!

— Небо есть камень! — ответил я. Когда я произносил последнее слово, то холод вдруг пробежал по моей спине: а что, если я что-то перепутал? Но офицер опустил пистолет и улыбнулся в ответ:

— Рад вас видеть, оберштурмбаннфюрер! Обер-лейтенант Альманис, командир 2-й роты 24-го шуцманшафтбатальона. Покажите свои документы, чтобы я был спокоен!

Я показал ему зольдбух, и офицер окончательно повеселел.

— Слава богу, господин оберштурмбаннфюрер! Мне пришла информация: русские высадили десант. В глубоком тылу, подумать только! Черт возьми, я буду рад, когда я сдам этот проклятый объект под вашу охрану. Лучше с утра до вечера стрелять евреев и вшивых партизан, чем сидеть тут в глуши и ждать, когда на твою голову обрушится русский десант.

— Что тут делать десанту? — возразил я. — Не допустить заготовок леса для вермахта?

— Я не знаю, оберштурмбаннфюрер, что здесь делают, — ответил латыш, — но, судя по прибывшим утрам вагонам, что-то здесь собираются сделать. И пусть делают без меня. Кстати, высадившийся сегодня на рассвете русский десант под Коссово — это факт. Вы готовы принять объект под охрану?

— Да, разумеется, — улыбнулся я, — но для этого мне понадобятся мои люди. Соблаговолите их сюда впустить!

Моя колонна въехала на территорию объекта.

* * *

Объект выглядел точно так, как был изображен на плане в кабинете Баха: в одном углу охраняемого периметра железнодорожная одноколейка с комплексом складских помещений; в другом углу въезд с грунтовой дороги, выводящий к двухэтажным деревянным корпусам. Одно здание стояло особняком за отдельной оградой из колючей проволоки: судя по фарфоровым изоляторам на столбах через проволоку был пропущен электрический ток.

— Странное местечко, — заметил латышский обер-лейтенант. — Этот тщательно размеченный и огороженный круг внутри отлично охраняемого периметра, а внутри — ничего. Ну, почти ничего…

— Что значит «почти»? — спросил я.

— В юго-восточном углу во рву зарыты две тысячи русских военнопленных, построивших этот объект, — уточнил обер-лейтенант. — Я лично руководил их ликвидацией. А больше там ничего нет, даже пни не стали выкорчевывать. Что здесь должно быть? По железной дороге привезли пять вагонов и я взял их под охрану, но не имею понятия, что внутри, — только проверил пломбы на дверях… Впечатляющая секретность! А вы знаете, что находится внутри вагонов?

— Не знаю и знать нет желаю, — отрезал я и пояснил не в меру любопытному обер-лейтенанту: — Не хочу присоединиться к упомянутым русским военнопленным.