База для убийства
Шрифт:
– Поднял машину! Богатырь! – восхитилась Нина.
– Папа очень переживает. Боится, что я хромать буду. Замуж не возьмут, – проговорила девушка.
– А ты? Переживаешь? – поинтересовалась я, оглядывая хорошо обставленную комнату и застеленный отличным ковром пол.
В многочисленных просторных комнатах дома у Абдула царил уют и порядок. Все женщины его семьи не работают. В таком большом доме прибираться нелегко.
– Я – младшая. Это моим сестрам пока надо переживать. Если старшая долго засидится, то нам со средней сестрой меньше шансов вовремя выйти замуж. Хадиже неприятно
Ну, в общем, можно сказать, что нам с Ниной тоже знакома такая позиция. Если засиделась в девках, то, вероятно, имеет изъян… Конечно, это всё строго индивидуально, но… Но в целом, такая позиция никуда не исчезла. А уж в таком горном крае средневековые понятия цветут буйно.
Чего стоят только девичьи перешептывания о том, что кого-то украли. Вот как это понять? Человек покоряет космос, а девчонку в городе затолкали в машину и украли! Как вам это нравится? Кстати, если девчонка была бы в хиджабе, ее бы не посмели похитить. Слишком много людей это бы осудило. От семьи “вора” отвернулись бы почтенные мусульмане. “Вор” всегда трусоват. Не пошёл бы на такой шаг.
А девушке без хиджаба не так страшно жизнь испортить. Вот такие тут местные причуды… Вернёмся к семье Абдула. Глава семьи построил добротный крепкий дом. Жена его домохозяйка. В молодости она рожала детей. А теперь ведёт хозяйство и ожидает внуков. Нас она угощает традиционным блюдом из национальной кухни. Это вареная говядина и изделия из теста. На столе также стоит соус, похожий на острую сметану.
Жена Абдула с нами приветлива, но кажется, что стоит нам выйти за дверь, она тут же забудет о нас. Впрочем, как и мы о ней. Я не могу вспомнить ее лица сейчас или голос. Только помню, как она сказала нам, чтобы мы не обращали внимания на скромность их жилища.
– Вы шутите? У нас средняя квартира по площади, как одна ваша кухня! – воскликнула Нина в ответ на жеманную реплику жены Абдула.
Мы потом ещё раза два заезжали в гости. Но с каждым визитом почему-то тем для разговора было все меньше и меньше. Наверное, по причине нашей с Ниной непохожести на местных жителей.
На базе стоял ветреный период. Это когда дует без перерыва и днем и ночью на протяжении нескольких дней. В этот раз дуло пять дней подряд. По утрам мы с усилием открывали тоненькую пластиковую дверь из нашей комнаты. Ветер завывал, как раненое животное, и не давал нам с Ниной выйти. Мы запирали комнату и, держась за руки или за перила, спускались по лестнице со второго этажа.
На рынке мы купили себе длинные юбки, чтобы почувствовать себя горянками. От ветра подол юбки иной раз вспрыгивал аж до пояса, напоминая сценку с Мерилин Монро. Преодолевая шум ветра, мы болтали и упрямо шли к дому, который надо было убирать.
Этот маленький дворец предназначался для любимой внучки хозяина. Охранники говорили, она ни разу не приезжала в родной край деда, предпочитая Европу. Но хозяин, видимо, не терял надежды. В доме был бассейн. Мы с Ниной когда его увидели, испугались.
Представьте себе зал с высоким потолком и длинной глубокой ямой под ногами. Воды в бассейне не было. Все поверхности вокруг покрыты темно-зеленой плиткой. От наших шагов слышно эхо. Это место мне показалось
2.
Ко всему прочему, Абдул и Халид утверждали, что в этом доме бывают крысы, серые, голодные и злые. Абдул якобы лично слышал шебуршание в одной из комнат, а Халид видел следы их жизнедеятельности.
Зачем Абдул нагонял страх на нас в связи именно с этим домом, я так и не поняла. Крыс ни разу за то лето мы там не увидели. Но на всякий случай всегда прежде, чем зайти в какую-нибудь комнату, я громко топала ногами, чтобы предупредить тварь о своём появлении.
В спальне стояла чудесная кровать с балдахином из нежнейших прозрачных кружев. Это, действительно, было место, где могла бы видеть сны настоящая принцесса из сказки.
Как-то я увидела фотографию, на которой была запечатлена внучка хозяина. Именно ей предназначался этот маленький дворец, эта великолепная кровать и бассейн с малахитовой плиткой. Девушка не напоминала принцессу, нежную и красивую. Может, оттого, что имела по-мужски густые брови, а может, потому, что ее нос стремился заглянуть в рот?
С лица воды не пить! Скорее всего, она не похожа была на принцессу потому, что ее взгляд был бесстрашным, открытым, как у деда. В этом крае молодые девушки обладают грубоватой внешностью. Яркой, запоминающейся, дерзкой. В девчонках мало трогательности и доверчивости. Они безбашенные, и в обиду себя не дадут. Не все, конечно, а только те, с которыми мы познакомились, работая на базе или во время наших вылазок в город.
Абдул проверял качество нашей уборки. Но не прямо, а исподтишка. Однажды я позже вышла утром из нашей комнаты, чем Нина. Она уже зашла в дом и принялась драить одну из ванных комнат. В этой ванной были зеркала во всю стену, стояла новомодная душевая кабинка. Нина опрыскала специальным средством все поверхности и начала протирать их мягкой тряпкой, пока капельки средства не высохли. Во всех зеркалах Нина видела свои отражения. В одних сбоку, в других со спины.
Несмотря на то, что было раннее утро, ей стало не по себе от причудливой игры зеркал. В какой-то момент, Нина резко обернулась и завизжала. Оказалось, что не все отражения зеркал были ее.
Из раскрытых дверей душевой кабинки вышел Абдул, который понял, что его заметили. Как ни в чём не бывало он потер пальцем развод на стекле дверцы:
– Хорошо убирайся, дочка, не халявь, – и вышел из ванной. Можете, себе представить, что я подумала, услышав визжащую Нину. Я как раз поднималась по ступеням к ней на второй этаж. Крыса? Крыса?! Крыса!!!
– Нина, что случилось? – закричала я и бросилась перескакивать через две ступени.
– Чего орешь? Нету тут никого! – сказал Абдул, шагая вниз мне навстречу. Он был сегодня не слишком-то вежлив.
– А Нина где?
– В ванной твоя Нина! Какие мы нервные!
Я влетела в ванную, представляя себе самые разные картины. Моя подруга не страдала излишней пугливостью. А крик до сих пор стоит в моих ушах. Нина сидела на краешке закрытого унитаза и смотрела на себя в зеркало.
– Что стряслось? – спросила я, пытаясь это понять по ее виду.