Беда
Шрифт:
— Они забрали мое удостоверение и ключи, — повторил Джона.
Слесарь кивнул:
— Лучше подстраховаться.
— Это самый у вас надежный?
— «Медеко». Разве что Супермен вскроет.
— Чувак, это ж ты и есть.
Триста девятнадцать долларов, с оплатой внеурочной работы. С каким удовольствием Джона выписал чек!
— Я буду накидывать цепочку, если останусь один, — предупредил он Ланса.
— И как я попаду домой?
— Перед сном я сниму цепочку. Или нет, лучше подожду, пока ты не вернешься.
— Ты все-таки малость…
—
— Они это твердят, чтоб мы покупали их замки и цепочки. Просто реклама, чувак.
— Если заметишь слежку, в дом не заходи. Обойди вокруг квартала. И вообще будь настороже, не расслабляйся.
Ланс вытаращился:
— Да ты че… Ладно, ладно, чувак, не пыхти, буду настороже… Слышь, а что у тебя с физиономией?
— Я же сказал, они меня ударили. Нужно лед приложить, и все пройдет.
— Может, стоит сходить в…
— Я знаю, что нужно, Ланс. Мне нужно отдохнуть, ясно?
Он закрылся в комнате и позвонил родителям. Как раз с первым гудком проскрипела входная дверь — отворилась, захлопнулась, — сердце так и подскочило. Джона осторожно выглянул. Гостиная пуста. Это Ланс ушел, только и всего. Вставил новый замок, вот и пользуйся.Он повернул запор, и в этот момент включился автоответчик:
Вы позвонили Пауле и Стивену Стэм…
— Мамамамамамамама…
— Господи, да вот же я. Подожди минутку, дайка… — Что-то в трубке взвизгнуло и умолкло. — Здравствуй, сыночек! Звонишь маме вечером в пятницу, как любезно!
— Мам, послушай. У меня украли ключи и кошелек.
— Да что ты? Где украли?
— Я… ходил в спортзал.
— И не положил их в шкафчик?
— Положил, но…
— Иногда думаешь, что закрыл, — поучала мать, — а дверца сама собой распахивается. Нужно проверять, защелкнулся ли замок.
— Хорошо, в следующий раз обязательно так и сделаю, обещаю. Послушай, вам надо сменить замки.
— Здесь, у нас?
— На моем водительском удостоверении ваш адрес.
— У нас надежная охранная система, — сказала мать.
— Мама, прошу тебя. Мне будет спокойнее, если…
— Черт, надо же карточку заблокировать.
— Что?
— Карточку, которую я отдала тебе. «Мастеркард».
— Нет-нет, не надо ее блокировать.
— Почему не надо?
— Эта карточка уцелела. Она у меня — я ее отдельно держу.
Сколько еще придется выдумывать на ходу?
— Тебе понадобятся новые права.
— Я разберусь, о’кей? Вы, главное, замки поменяйте.
Мать вздохнула:
— Джона…
— Прошу тебя.
— Хорошо, хорошо. Вызову кого-нибудь в понедельник.
— Сейчас не можешь?
— Десять часов вечера, Джона.
— Они круглосуточно работают. Мы только что поменяли в квартире.
— Если на удостоверении наш адрес, с какой стати вы меняли замки у себя?
— Просто… у меня было еще одно удостоверение. С этим адресом.
— Ты носишь при себе дваудостоверения?
Чтобы
Она подставила его, натравила тех парней, облыжно обвинив, — можно ли подать жалобу? А если обернется так, что он первый начал — локтем в висок, неслабый удар? Синяков на ней столько же, а то и больше, чем на Джоне, и она — женщина. Маленькая, беспомощная. Всякий из кожи вон лезет ее спасать, бедную заблудившуюся девочку, рядом с ней каждый становится героем.
И понадобится что-то посерьезнее, чем нытик из зажиточного класса, студентик-медик, которому, видите ли, слегка намяли бока, — с такой ерундой полиция связываться не станет. Есть у них дела посерьезнее, чем его комфорт и покой. Новостей, что ли, не читаешь? У нас тут не детская площадка, у нас тут — того и гляди — чертов джихад!
Джона приложил пакет со льдом к подбородку и лег, в груди болезненно отдавалось бессмысленное потрескивание, которое якобы означает, что «дом дает усадку». Лед сперва был холодным, потом причинял боль, потом стал теплым. Когда Джона вошел в дом, у него из головы текла кровь. Раны скальпа всегда выглядят хуже, чем есть на самом деле. Сколько он таких видал. Справится без посторонней помощи.
20
Выходные он провел, как в осаде: заказывал еду из китайского ресторанчика, деньги оставлял в приклеенном к двери конверте с письменными инструкциями: повесьте пакет на ручку и убирайтесь. Тем не менее курьеры упорно звонили в дверной звонок:
Вам надо чек.
Оставьте в пакете.
О’кей, мистер.
Он ждал под дверью, ждал, пока наступит тишина, какой не бывает в этом городе. Ждал, понимая, что еда остывает, подливка затекает под «цыпленка Генерала Гао» и превращается в желе, панировка отшелушивается, как старая мозоль. Наплевать. Джона ждал, покуда голод и стыд не брали верх, — тогда он поспешно отпирал замки, снимал цепочку.
Каждый раз, когда звонил мобильный — все чаще, все настойчивее, — страх штырем пронзал шею.
НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН
Он позвонил оператору узнать, нельзя ли заблокировать номер. Где-то в Бангалоре отозвался вежливый голос: чтобы заблокировать, нужно знать номер.
Он решил проблему, вынув из телефона аккумулятор.
В субботу он позвонил управляющему дома, воинственному славянину со слезящимися глазами и Ниагарой в носоглотке, признался, что потерял бумажник и ключи. Да, наверное, нужно поменять замок на подъезде. Да, он все оплатит, и да, ему жаль. Гезундхайт, мистер Ранджейович. И нет, такое безобразие никогда больше не повторится. Да, черт тебя побери, Штайнбреннер, уж никак не раньше будущего года.