Бэдбой. Четыре свадьбы

Бонк Теона

— Ты же знаешь, у меня не было выбора. Семья меня бы убила.

Опять получается, что я подслушиваю. Такими темпами меня точно уволят. Хотя я тут в общем-то временно.

На этот раз я все же дам знать о своем присутствии.

Открываю крышку бака и с грохотом выбрасываю пакеты, но разговор так и продолжается на повышенных тонах. Им все равно, есть ли у них слушатели. Атмосфера накалена до предела.

— Выбор у тебя был, — горько усмехается Митя. — Только ты сделала неправильный выбор. А знаешь, я даже рад. И благодарен

тебе. Да. Спасибо. Благодаря тебе у меня есть не только дочь, но и любимая женщина.

— Уже жена, — подсказывает кто-то. Голос Демида.

— Да. Жена. Она законный опекун Ани.

— Законный? — усмехается девушка, как гиена. — По закону ты обязан был отвезти подброшенного ребенка в органы опеки. Так что ты нарушил закон. И прав у тебя нет.

— Оу! Так ты у нас типа умная, да? Законы читала? Ну я тоже, слава богу, их читал. Да, я должен был бы так сделать, если бы Аня не была моей на бумаге. Хорошо, что у тебя хватило мозгов вписать мое имя и фамилию в свидетельство о рождении и вложить его в ту сумку для подгузников. Так что у меня никаких проблем с законом не будет. А вот у тебя, Ма-ди-на! Что смотришь? Ты же у нас такая юридически грамотная! Разве ты не знаешь, что за оставление младенца на улице предусмотрена уголовная ответственность?

— Я… я не оставляла на улице. Я подождала, пока ты выйдешь. Я оставила его на твоей частной территории. Практически передала тебе в руки.

— О. Теперь это так называется?

— Погоди. Ты только что сказала, подброшенный ребенок, а теперь выходит, что передала в руки. Законному отцу.

А это голос Артема. Непривычно холодный и строгий.

— Плаваешь в показаниях. На суде менять мнение каждую минуту не прокатит, — говорит он ей со смешком. Но в нем нет ничего веселого.

Мадина громко вздыхает.

— Это все неважно. Важно то, что я мать. И я не писала официально никакого отказа. Я просто уехала ненадолго по семейным обстоятельствам. И оставила дочь с отцом. Я ничего не нарушила и имею все права. И вообще, раз так… я буду требовать не совместной опеки, а полной!

— Блять, какая же ты сука! Всегда думала только о себе и своей выгоде. Просто исчезни с глаз моих, пока я тебя не придушил.

— Я не договорила…

— Пошла вон, я сказал. И больше никогда не смей приближаться к моей семье, к моей работе, к моим друзьям! К моей дочери! Ты слышишь меня?

— Хорошо. Мой адвокат свяжется с тобой и тогда ты заговоришь по-другому.

— Демид! Выпроводи ее отсюда. Я уже на пределе.

— На выход, — тон Демида ледяной. Беспрекословный. Пробирающий до костей, хоть и негромкий.

— Не сюда, — говорит Артем. — выйдешь через черный ход.

О! Они идут сюда. Сейчас завернут за угол и увидят меня. Надо было хотя бы один мешок оставить в руках. А то будет глупо, если я буду объяснять, почему стою здесь.

Невысокая брюнетка появляется из-за угла. За ней следом Демид. По его лицу мало

что можно прочитать. Непроницаемое выражение. У меня вообще сложилось впечатление, что оно смягчается, только когда он смотрит на Миру.

— Настоящие бандиты! — шипит мне в лицо девушка. — Ударить женщину им ничего не стоит! С такими нельзя оставлять ребенка!

— Не слушай ее. Ее и пальцем никто не тронул! — жестко отрезает Демид.

Я смущенно отвожу взгляд и поворачиваюсь к двери. Надо было раньше зайти внутрь.

— Нелли! — окликает меня Артем.

— Да?

— Не уходи.

— Что-то случилось? — смотрю на ходящего кругами Митю.

— Да. Пиздец из прошлого случился.

— Где Рита? — Митя резко останавливается и спрашивает Артема.

— Ребята повезли ее на ферму. Оскар звонил Саше. У них все хорошо. Не волнуйся.

— Я тоже поеду. Передашь Ивану…

— Без проблем. Все всё понимают.

Мы с Артемом провожаем его в напряженном молчании до парковки.

— Ну дела-а… курить захотелось. Постоишь со мной? — лицо Артема мрачнее тучи.

Я морщусь. Не переношу сигаретный дым. Но глаза у Темы такие… практически умоляющие.

— Что? — он спрашивает, доставая пачку.

— Я просто не люблю, когда рядом курят.

— О. Понял, — он тут же убирает пачку в карман брюк.

— Если тебе нужно… — взмахиваю рукой. — Я уверена, ты знаешь, как это вредно, но я не буду читать тебе лекции.

— Ты никогда не пробовала? — он все же не достает сигареты. Вместо этого играет с зажигалкой.

— Нет. Я не только сама не курю, но и с тех пор, как у меня родилась Ками, я избегаю в своем окружении всех, кто курит.

— Почему? Ах, ну да. Я дурак. Это вредно. Пассивное курение такое же вредное.

Повисает неловкая пауза.

— Так это была биологическая мама Ани?

— Даже так называть ее будет слишком много чести. Донор яйцеклетки будет правильнее.

— А что у них произошло? Митя не дает ей видеться с ней? Она уезжала куда-то?

— Она бросила свою дочь. Это разные вещи.

— Но это же ее ребенок. Я не понимаю.

— Ты просто и половины не знаешь про эту сучку.

— Какая бы она ни была, она мать. У нее тоже есть права.

— Поверь мне, Ане будет лучше никогда ее не знать. К тому же я ни на грамм ей не верю.

23

23

— Ты сказал, бросила? — у меня в голове это не укладывается. И я подумала, что я что-то неправильно поняла, когда Митя говорил это. — Прямо на улице?

— Да. Перед автосервисом. Митя там раньше жил под крышей.

До меня доходит, о чем они вообще спорили. Все равно не могу поверить в это.

— Она бросила младенца на улице? — прижимаю руки к груди. — Что было с Анютой? Она не пострадала?