Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть

Гилберт Майкл

–  Следы заноса были видны на мостовой ещё на следующее утро, как раз возле лежащего тела. В чем же противоречие?

–  Во времени. Фрутелли утверждает, что слышал эти звуки в полдвенадцатого. В это время Брук уже давно был дома в постели.

Сципионе рассмеялся.

–  И это все? Разница в час? Этот дедуля настолько дряхл, что уже не отличает полдень от полночи.

–  Думаю, вам нужно с ним поговорить.

–  Сделаю.

–  Уточните его показания.

–  Постараюсь, чтобы после нашего разговора его показания не вызывали никаких сомнений, -

пообещал Сципионе.

***

–  Вы очень любезны, согласившись уделить мне время, - сказала Элизабет.
– Учитывая, зачем я пришла.

–  Если я знаю хоть что-то, что может оказаться для вас полезным, мисс Уэйл, я к вашим услугам, - ответил Харфилд Мосс.
– Как поживает ваш отец?

–  Очень хорошо.

–  А ваша сестра?

–  Тоже отлично.

–  Очень рад. А теперь скажите, что я могу для вас сделать?

–  Мне нужно узнать как можно больше о подделке этрусских древностей.

Харфилд Мосс слыл игроком в покер с международной репутацией и славился умением принять любую новость, глазом не моргнув. Сейчас это умение ему пригодилось.

Спокойным голосом спросил:

–  Ваш интерес чисто академический, мисс Уэйл, или вы собираетесь этим заняться?

–  Я не собираюсь делать этрусков своим хобби, - ответила Элизабет.
– Но интерес у меня не чисто академический. Мне кое-что нужно узнать. Это связано с обвинением против Роберта Брука.

–  Того симпатичного англичанина, что чуть не упал в оьморок?

–  Да.

–  Если я могу быть вам полезен, пожалуйста. Хотя я не понимаю, как этрусские древности, подлинные или фальшивые, связаны с тем, что Брук кого-то задавил.

Может быть, вы поясните?

Элизабет попыталась. Она немного нервничала. Харфилд Мосс смотрел на неё в упор так пронзительно, словно просвечивал двумя камерами. И в то же время она почувствовала, что он не так уж сосредоточен на её рассказе, что думает о чем-то, ей неизвестном, что взвешивает сильные и слабые места своей позиции и прикидывает, что лучше - говорить или молчать. Когда она закончила, сказал:

–  У вас две версии, насколько я понимаю? Первая, - что профессор Бронзини выкопал насточщий клад, который хочет продать за границу. Не отрицаю, это совпадает с информацией, имеющейся у меня. Надеюсь, подробностей вы от меня не потребуете. Могу вам только сказать, что отчасти поэтому я здесь. Но особенно заинтересовала меня ваша вторая версия - что никакого открытия вообще не было, и что все так называемые находки - просто подделки.

–  Я хотела узнать, существует ли такая возможность.

–  Вообще-то такую идею я бы сразу отверг. В прошлом, разумеется, бывали успешные подделки. У нас в Британском музее всего пятьдесят лет назад погорели с одним саркофагом, а в двадцатые годы появились знаменитые этрусские воины из тер ракоты. Музей «Метрополитен» в Нью-Йорке от этого шока до сих пор никак не опомнится.

–  Но если удавалось провести и настоящих специалистов…

–  Разумеется. Но мы говорим о прошлом, мисс

Уэйл. Любая из этих подделок современным спектрографическим анализом была бы раскрыта за пять минут. Вот, для примера. В нью-йоркском случае оказалось, что как красители применялись кобальт, олово и марганец, то есть металлы, которых никак не могло быть в подлинных изделиях. Когда этрусский ремесленник хотел получит ту роскошную черную глазурь, которую вы видите на их керамике, - её называют «буччеро» - он должен был прибегнуть к трехкратному обжигу, потому что минеральные добавки ещё не были известны. В сороковые годы это доказал Теодор Шуман, который даже реконструировал печь по этрусской модели…

–  Простите, - заметила Элизабет, - это для меня слишком сложно. Вы утверждаете, что сегодня, в наше время, невозможно подделать этрусскую терракоту так, чтобы обмануть специалистов?

–  Безусловно. То же самое касается бронзовых и железных предметов. Тут обнаружились бы серьезные отличия в патине и во включениях.

–  Существует вообще какой-то материал, с которым подделки могли бы получиться?

–  Я как раз собирался к этому перейти, мисс Уэйл. Все, что вы мне рассказываете, именно поэтому меня так и интересует - и беспокоит. Материалы, которые сразу приходят в голову, потому что оба натуральные и не поддаются анализу - это золото и алебастр.

–  Ну вот, - выдохнула Элизабет, - значит все это было не случайно.

–  Но должен вас предупредить, что даже если работать с этими материалами, остаются непреодолимые трудности. Во-первых, проблемы стиля. Пришлось бы копировать общеизвестные этрусские оригиналы, что само по себе может вызвать подозрения, или придумать что-то самой. Но при этом для успеха нужны не только огромное мастерство, но и - я бы так выразился - чисто этрусский менталитет.

Этрусский взгляд на мир.

–  Хорошо. А следующая проблема?

–  Она ещё сложнее. Коллекционеры называют это родословной. Вы выставляете этрусский раритет, подходящий и по стилю, и по материалу. Первое, о чем вас спросят - откуда это? Вы можете не отвечать, но тогда сразу возникнут подозрения.

Тем, кто создал те нью-йоркские подделки, повезло. Место, которое они назвали, проверить не удалось - началась война. А когда она кончилась и все минные поля уничтожили, и стало возможным нормально путешествовать, прошло так много времени, что они могли себе позволить некоторую неопределенность по части коогрдинат. «Может это было и здесь, а, может быть и на две мили дальше, вон в той долинке.»

–  Ясно, - сказала Элизабет.
– Но, положим, у вас есть могильник, причем на вашей собственной земле. Могильник, раскопками которого вы занимаетесь, и все об этом знают. Вы роете как попало и где попало, пока не наткнетесь на центральную гробницу погребального комплекса. К несчастью в ней нет ничего сенсационного.

Только шлем и немного оружия, поскольку покойный был пиратом. Тогда вы готовите уйму ценнейших предметов, золотые украшения, алебастровые ковчежцы и разные статуэтки - и вот вам, сенсационная находка готова.