Бедные (Империя - 2)
Шрифт:
Однако Бальрих чувствовал, что здесь учитывают не только то, что он говорит, но и какой сделает жест, как шагнет, быстрее или медленнее, повысит или понизит голос. Он стоял, не двигаясь.
– Ну так сядемте, что ли?
– снова предложил врач.
Бальрих твердой походкой подошел к креслу и присел на ручку.
"Теперь уже все равно", - решил он. Врач, казалось, не следил за ним. Откинув голову, он проговорил, глядя в пространство:
– Вы чувствуете недомогание?.. Нет? Приливы крови или головокружение? Нет?.. Однако
Бальрих сидел, словно оцепенев. Значит, все это ловушка? И этот человек только для виду принял мою сторону! Подлая ловушка! В бешенстве, сжав кулаки, он бросился вперед. Но в то же мгновение заметил, что врач потянулся к звонку за спиной, Бальрих почувствовал, что бледнеет - так велика была грозившая ему опасность. И вместо сжатого кулака он только протянул, как бы с мольбой, раскрытую ладонь.
– Все это оттого, - виновато промолвил он, - что медицинский советник уже старался таким же способом раздражать меня. Разве выдержишь, когда каждый бросает тебе в лицо все, что ему нашептали шпионы? У нас есть шпионы, вам это известно?
На лице врача снова появилось добродушное выражение. Он заговорил мягко и успокаивающе, видя, как Бальрих побагровел и с каким волнением он словно выталкивает из себя слова.
– Этого я, разумеется, не могу знать, - сказал врач.
– А вам незачем волноваться.
Он уселся поудобнее. Бальрих покорно последовал его примеру.
– Расскажите мне, пожалуйста, - начал врач, - как вы живете в Гаузенфельде.
Рабочий ответил с горечью:
– Отвратительно, нас эксплуатируют. Мы порабощены и как скот согнаны в кучу.
"Вот что они хотят услышать от меня", - вдруг испуганно подумал он и быстро добавил:
– Но ведь это знают все. Я помешан не более, чем другие.
– Готов поверить вам, - просто заметил врач, - а скажите мне, правда ли, что вы имеете влияние на ваших товарищей?
– И, заметив недоверчивый взгляд Бальриха, добавил: - Что, впрочем, вполне естественно... У вас больше силы воли, вы доказали это тем, что учитесь... Ведь учение - дело не легкое?
В его словах прозвучало даже участие. Однако рабочий ответил резко, с укором:
– Вам, вероятно, надо признать у меня переутомление! Вы хотите меня поймать?
Молодой блондин еще ближе наклонился к нему.
– Напрасно вы так думаете. Я знаю сам, что значит надорваться на работе. Я понимаю, вы хотите выкарабкаться из нужды.
– Не только я, - заметил Бальрих с внезапным воодушевлением.
– Других тоже надо вытащить. Но кто-нибудь должен начать. И это сделаю я.
– Вы чувствуете, что это ваше призвание?
Бальрих ударил себя кулаком в грудь.
– Да, на меня это возложено. Это моя... моя...
– Ваша миссия?
– Да.
– Бальрих вдруг почувствовал глубокое облегчение, хотя
– Миссия, - продолжал врач.
– Почему бы и нет? Это возможно.
– Он оперся подбородком на руку и заговорил вполголоса.
– А начальству вашему это известно?
– Да. Отсюда и все преследования, - сказал Бальрих.
И уже совсем тихо врач спросил:
– Кто же вас преследует?
– Да все он, из-за него все зло. И соглядатаев у него множество шпики, священник из Бейтендорфа, наш депутат, - он предатель, - а теперь еще медицинский советник.
Когда Бальрих это высказал, аромат цветов, доносившийся из сада, показался ему вдруг более удушливым, голос какой-то птицы почти испуганным. Врач сидел, потупясь.
– Конечно, - повторил он, - бывают и враги. Я не призван защищать капитал, который вы так ненавидите. Пусть этим занимаются бонзы, - бросил он как бы вскользь и вслед за тем внушительно добавил: - Но, посудите сами, не кажется ли вам несколько странным, почти невероятным, что именно социал-демократический депутат оказывается вашим врагом и другом вашего противника?
– Это, может быть, и странно, - коротко ответил Бальрих, считая, что уже сказал все по этому поводу.
А врач, между тем, бережно продолжал:
– Вы только что рассердились, и я бы не хотел вам напоминать ваших слов. Ну, а насчет бритвы... Это, конечно, запомнилось депутату, он рассказал другим. А вы называете это предательством. Что до медицинского советника, то могу вам сказать одно: мы, врачи, всегда и всюду видим симптомы - это уж наш чисто человеческий недостаток. Я верю, что вы говорите о реально происходящих делах, но я бы на вашем месте относился к этому спокойнее.
– Когда низости не затрагивают нас лично, мы всегда относимся к ним спокойнее, - заметил Бальрих.
– Вы правы и на этот раз, - ответил врач.
Он встал. Бальрих последовал его примеру.
– Что же мне - оставаться здесь?
– спросил он глухо.
– Пусть это короткое пребывание у нас не огорчает вас.
– Я не питаю к вам плохих чувств при расставании. Как видите, я не очень суровый следователь. Вы могли бы попасть и к худшему. Скажу вам по секрету, - он прикрыл рот рукой, - медицинский советник, когда вызывал меня к телефону, перепутал мою фамилию.
Он звонко рассмеялся. И Бальрих, пожимая протянутую руку, тоже расхохотался.
– Эта комната, надеюсь, понравилась вам. Ведь и комнаты - вы, наверно, слышали об этом - не все у нас такие приятные... Кстати, я еще кой о чем хотел спросить вас, - поспешно проговорил врач, - не представляется ли вам иногда что-нибудь такое, чего, как потом оказывается, на самом деле и не было?
– Вы хотите сказать, видения? Нет!
– возмущенно ответил Бальрих. Но тут же вспомнил один случай, и ему стало страшно. Неужто там, на вилле "Вершина", видение все-таки было?