Бедный бот

Шлифовальщик Владимир

— Аномальное поле! — с гордостью объявил Декапр. — Искусственное. Тут — порядка восьмиста аномалий пятидесяти видов. Впечатляет?

— Вполне, — ответил я довольно искренне, завороженный невиданным зрелищем. — Как же вы их собрали в одном месте столько?

— Да не в одном! — гордо поправил меня собеседник. — Там, за горами есть ещё с десяток таких полей. Три из них даже больше этого. Представляешь, сколько в них аномальных образований одновременно заквашиваются? Тонны!

Он рассказал, что у них на заводе целый цех занимается «закваской», то есть обаномаливанием

обычных предметов. Помещённая в аномалию вещь приобретает необычные свойства. Причём, эти свойства зависят от времени, проведённом в этой аномалии. Положи зажигалку в перекрут на ночь — получишь огненный шар, на двое суток — холодную шаровую молнию, на трое — литр огненной жидкости.

— В цехе таблица обаномаливания висит, — рассказывал неутомимый собеседник. — Огромная! Всю стену занимает. В ней всё расписано, какой предмет брать, в какую аномалию класть и на какое время. Есть технологи, которые следят, чтобы предметы не переквашивались. Есть склад анобразов, куда мы свозим обаномаленные предметы.

— Это всё здорово, — согласился я, — только ты не ответил, как вы столько аномалий в одном месте собрали.

— Пойдём! — Декапр снова взял меня за рукав и потащил на другой край холма.

Шли мы долго, и я уже пожалел о своём неуместном любопытстве. Но вскоре нам открылась картина ещё грандиознее первой. Мы стояли на самом краю огромного карьера. Где–то очень далеко в глубине копошились крохотные человеческие фигурки и работали механизмы, отсюда казавшиеся не больше спичечной коробки.

— Здесь добывают праматериальную руду, — объявил юноша, указывая на карьер. — Открытым способом.

Я никогда не слышал о такой материи и её руде. Декапр словно уловил моё недоумение и пояснил:

— Из праматерии можно сгенерировать любую аномалию в любом месте. Главное, чтобы эта праматерия была обогащена соответствующим образом. Вот там, на том краю карьера — обогатительный цех.

Он указал на мрачное серое здание, которое отсюда казалось не больше избушки, но было ясно, что на самом деле оно — гигантское. Отсюда слышался доносящийся изнутри здания грохот.

— В цеху из руды извлекают праматерию, а потом из неё делают заготовки, — пояснил Декапр. — Заготовки привозят в поле и активируют, возникает аномалия. Для разных типов аномалий — свои заготовки.

Он мне изрядно наскучил, рассказывая, что в обогатительном цехе висят рецепты для сотен видов заготовок, о том, что бывают ещё и антизаготовки, способные уничтожать аномалии, и эти антизаготовки массово скупают фермеры для расчистки своих лугов и пастбищ.

— А для чего вам столько праматерии? — спросил я, устав от общения со столь энергичным молодым человеком. — Ну, заполните всю округу аномалиями, дальше что?

Он посмотрел на меня с удивлением:

— Так ведь аномалии разряжаются со временем! А праматерия их подзаряжает. Или на месте исчезнувших аномалий можно новые создать. К тому же наш хозяин хочет построить многоэтажную аномальную ферму. В сто этажей, представляешь? И на каждом этаже — аномальное поле! Сколько туда праматери уйдёт!

Мы шли довольно долго, сначала тропой,

потом по промплощадке, и Декапр без умолку болтал, пока я, по его мнению, не уяснил всю производственную цепочку. Он даже специально повёл меня через сборочный цех, чтобы показать, как за длинными столами сосредоточенные сборщики составляли из анобразов сложные схемы, которые затем спекались в артефакты. Я попытался вообразить прибыль этого завода, и не смог. В любом посёлке у старателей или охотников есть артефактный сборщик, который живёт очень не бедно, перед которым все заискивают, и частенько половина поселкового населения находится у него в должниках.

А тут, в этом цехе, одних только сборщиков я насчитал никак не меньше сотни. И собирают схемы они не кустарным способом, а используют какие–то хитрые приспособления, ускоряющие их работу в несколько раз. Пока мы шли мимо сборочных столов, мимо нас раз десять проезжала тележка, битком набитая ещё тёплыми отборными артефактами.

Но сборочным цехом производственная цепочка не заканчивалась. Далее были ещё цеха, в которых изготовлялись устройства и приборы на основе артефактов, аномальное оружие и боеприпасы, обаномаливались защитные костюмы, и даже собирался аномальный транспорт. По сравнению с артефактным заводом пропофабрика выглядела как рогатка против пушки. Я и не представлял такого масштабного крафта в Омнеотроне.

— Надеюсь, ты понял, что сила ни в собирательстве и охоте, ни в скотоводстве и земледелии, а здесь — в тяжёлой индустрии, — гордо подытожил Декапр, когда мы вошли в здание заводоуправления. — Промышленность — вот основа процветания и изобилия.

Отдел сбыта размещался на престижном втором этаже, где размещалось руководство. Мы прошли мимо роскошных дверей, инкрустированных драгоценными камнями и золотом.

— Хозяин! — полушёпотом благоговейно произнёс Декапр. — Сам господин Пипо!

Имя мне ни о чём не говорило, но я сделал удивлённые глаза и закивал с умным видом. Ещё пара дверей, и мы вошли в отдел сбыта — большое помещение, сплошь заставленное столами, за которыми сидели высокомерные молодые люди и девушки. С озабоченным видом они перебирали бумаги, некоторые с остекленевшими глазами переговаривались по ментосвязи:

— Четыре бабочника будет стоить сто восемьдесят соболей!

— Двойняков сейчас нет, на следующей неделе появятся!

— Молодило подорожало в этом сезоне, восемьдесят соболей за штуку!

— Магной мы не торгуем, узнавайте у охотников или старателей!

Декапр подвёл меня к своему столу, нажал что–то, и прямо в воздухе высветилась таблица — прайс–лист на артефакты.

Восстанавливатель: 20 соболей

Загляда: 35 соболей

Обратник: 25 соболей

Привязыватель: 44 соболя

— Давай свою магну, — Я достал из рюкзака банку и Декапр взвесил её на руке.

— Так… Умножаем… Делим… Два в уме… Соболей на сорок потянет! — посчитал он. — Хватит на приличный артефакт. Выбирай!