Бег на трех ногах

Кроуфорд Чарльз П.

Эми села в первое кресло от прохода. Кирк пристроился рядом и поставил свое кресло на тормоз. Оба с аппетитом принялись уплетать кукурузу.

Фильм был о любви. В конце героиня гибла, и Эми плакала, глядя, как на нее медленно надвигался поезд.

Вышли из кинотеатра вместе с негромко переговаривающимися зрителями. Ночь была теплая, летняя. Подождали, пока все разойдутся. Скоро тротуар опустел, машин почти не было.

– Какой хороший фильм, – сказала Эми.

– Да, неплохой. Немного слюнявый, да и титры мелькали чересчур быстро – для таких фильмов надо

кончать курсы скоростного чтения.

– Я очень рада, что мы убежали.

– И я.

– Хорошо бы нам не попасться на обратном пути, – сказала Эми.

– Чем позже вернемся, тем меньше опасность. Лучше подождать, пока выключат свет и все заснут. Ты хочешь есть?

– Хочу. Раз уж мы на свободе, надо попробовать все, чем может порадовать нас этот мир. А что, интересно, делает Брент?

– Наверное, читает.

– Жалко, что он не с нами.

– Очень.

Свернули в переулок направо. Через три дома от угла был небольшой ресторанчик «Creperie». [12]

12

Блинная (франц.).

– Зайдем? – спросил Кирк.

– С удовольствием. Я люблю блины.

– Я бы предпочел шашлычную, но делать нечего.

– Какой ты привередливый, Кирк. Я уверена, блины тебе понравятся.

В ресторане было почти пусто. Кирк подъехал к столику на двоих, Эми села, официантка принесла меню и тут же исчезла. Кирк закурил.

Проглядели меню.

– Господи, что это за дыра такая, – сказал Кирк. – Нет даже пиццы.

– Тебе все не так, – сказала Эми. – Я буду только блины. Вот эти с ликером «гран марниер».

– И я тоже. Смотри, если их в рот нельзя будет взять!

– Почему ты, Кирк, не можешь быть галантным, как герой фильма?

– Мы же с тобой не влюбленные. И почему девчонки так любят сюсюкать!

– Но ведь мы убежали тайком. А раз такая игра, значит, влюбленные.

Заказали две порции блинов «гран марниер» и с наслаждением их съели. Блины были обсыпаны сахарной пудрой, политы ликером и корочка у них была такая хрустящая. Играла тихая музыка, уютно горели свечи и, покончив с блинами, они посидели еще немного.

– Как хорошо хотя бы вечер провести не в больнице. А то начинаешь думать, что за стенами больницы вообще ничего нет, – сказала Эми.

– Да это верно. Хотя иногда я спрашиваю себя, так ли уж плохо в больнице по сравнению с реальной жизнью.

– Мне понравился сегодняшний фильм. Только он очень грустный. Жалко, что эта девушка в конце умерла.

– На экране всегда так. Конечно, жалко. Но ведь это только в кино.

– Ты когда-нибудь плакал, когда смотрел фильм? Я всегда плачу. Глупо, конечно, но я ничего не могу поделать.

– Да, плакал один раз. Мне было пять лет и меня взяли посмотреть «Бемби». Когда его мама умерла, я заревел. Но

я был совсем маленький.

– Я даже борюсь с собой, чтобы фильмы меня так сильно не трогали. В конце концов, это все только выдумка.

– А один раз я убежал из зала. Мне было шесть лет, я стащил у мамы из кошелька доллар и один пошел смотреть «Волшебник из Оза». [13] Когда летучие обезьяны спрыгнули вниз и схватили Дороти, я так испугался, что чуть не наделал в штаны. Убежал из зала и конец фильма смотрел, стоя в дверях.

13

Фильм по одноименной повести американского писателя Лаймона Фрэнка Баума (1856–1919), которая известна у нас под названием «Волшебник изумрудного города».

– Какой ты был смешной. А здесь прохладно. Нам, наверное, пора возвращаться. Все-таки надо было взять кофту, – сказала Эми и кашлянула.

– Да, наверное, надо было. А Брент сейчас думает, куда это мы запропастились.

Кирк заплатил за блины, и они вышли на пустынную улицу. Их силуэты отражались в темных витринах.

– Как жаль, что мы ничего не принесем Бренту, – сказала Эми.

– А почему бы и не принести?

– Все магазины уже закрыты.

Прошли мимо витрины с керамикой и заморскими диковинками, мимо магазина, где продавались джинсы и джерси.

– Что можно найти в городе, когда все уже закрыто? Как же мы не подумали об этом раньше! Могли бы захватить для него хоть стаканчик кукурузы, – сказала Эми.

– Можно разбить окно и что-нибудь стащить, – предложил Кирк. – Пустимся во все тяжкие.

– А как будем удирать с твоим креслом?

– Со скоростью черепахи.

– Вот именно.

– Представь себе сенсационный заголовок в газетах: «Ограбление витрины! Больная мононуклиозом и прикованный к креслу инвалид опять оставили свой зловещий след»! Пожалуй, чересчур драматично.

Кирк остановился, нагнулся и поднял яркий фантик от конфеты.

– Давай подарим Бренту этот фантик. Как ты думаешь, он на что-нибудь ему пригодится?

– Ты очень заботлив. Но, по-моему, у него их и так девать некуда.

– Хуже всего дарить тому, у кого все есть. Можно бы принести ему цветы. В больницу ведь всегда приходят с цветами.

– Кирк, это прекрасная мысль. Только где мы их возьмем? Нам по дороге не попался ни один цветочный магазин, торгующий круглосуточно.

– Это верно. А я знаю где!

– Где?

– В квартале отсюда есть кладбище.

– Ты, наверное, шутишь.

– Нет, я совершенно серьезно. На кладбищах всегда горы цветов. И они пропадают там зря.

– Нет, это нельзя.

– Почему? Один цветок оттуда, один отсюда. Никто и не хватится. Ну кому их будет жалко? Потом от них только один мусор. По-моему, вообще на кладбищах надо вешать таблички с надписью: «Не сорить».

– Может, ты и прав, – засмеялась Эми. – Только бы нас не заметили.

– Да кто же нас заметит в такую пору?