Бег по отражениям
Шрифт:
– И что же он такое совершил? Ударил Государя по лицу во время приёма? Или он предложил Вам, Екатерина Александровна… - я поймал удивлённый взгляд Оли, в котором увидел понимание ситуации.
– Руку и сердце? Могу предположить, что даже в кругу Ваших близких. А Вы, ослеплённая злостью и яростью за исковерканное детство, на мгновение представили Александра на месте ТЕХ, кто над Вами издевался, не смогли сдержать эмоции и ударили его по лицу, может не один раз. Александр же, как человек, имеющий собственное достоинство, вначале пытался уйти от унижения, но, когда Вы в него
– Откуда??? – послышалось шипение, которое мало походило на человеческую речь. Екатерина вскочила и сейчас стояла пунцовая, сжатая в пружину. Казалось, секунда, и она, распрямившись, снова бросится, чтобы вцепиться во врага и бить его, бить со всей силы, пока тот не перестанет дышать… В этот раз в меня, как олицетворение мужчины, кто посмел сказать что-то не то, потревожив её воспоминания.
– Дура ты, Катька, – внезапно прозвенел весёлый голос Оли. – ТАКОГО мужика засудила. Да он бы тебя в самое короткое время привёл в порядок. Знаешь, какой Сашка нежный? Я, когда он меня касается, просто мурлыкать хочу.
– И хвост задрать по первому его требованию?
– Екатерина еле сдерживалась от ярости, желая сделать больно, задев теперь не меня, Олю.
– Снова могу назвать тебя дурой, потому что понимание того, что тебя любят за то, что ты есть, а не за то, что у тебя под хвостом, это и называется любовью. И если ты не понимаешь разницы... если тебе не дано ощутить ВЕЛИКОЕ призвание быть любимой, грош тебе цена не как женщине, а вообще, как человеку. Потому что только человек может обладать состраданием и способностью любить. Любить, дура ты ненормальная, а не размножаться.
Ольга тоже вскочила с дивана. Раскрасневшаяся, взъерошенная, милая до невозможности. Подошёл ближе и привлёк себе. Чмокнул в макушку. Ольга посмотрела на меня ТАК жалобно.
– Саш, давай домой. Не хочу больше здесь находиться. Они все какие-то ненормальные. Сюда бы Инну – та точно пришлась бы к месту, сразу приняли за свою.
– Согласен. Что ж, раз нас в этом мире прокатили с долгами, да и разговор не сложился, пора прощаться. Екатерина Александровна. Не скажу, что были рады познакомиться, но что получилось, то получилось. Что бы о нас не осталось дурных воспоминаний, позвольте Вас проводить до двери, а сами мы, пожалуй, отправимся дальше.
– Что значит, отправимся дальше? И кто, позвольте спросить, позволит Вам уйти? Вы забыли, что, между нами заключён договор?
– Вы вспомнили про договор? – усмехнулся, зная, что с подобными людьми, кто понимает только силу, иначе нельзя. – В договоре прописано, что оплата производится незамедлительно по первому требованию поставщика спустя полгода после отгрузки товара. Также в документе имеется дополнение, что за каждый месяц просрочки получатель обязан выплатить пенни. Вопрос. В данный момент Ваша сторона готова в полной мере оплатить поставленный ранее товар? Да или нет?
– Дело в том, мы не...
Я перебил.
– Дословно цитирую текст договора. «Оплата за поставленный товар производится незамедлительно по первому требованию поставщика спустя
– Александр. Дело в том, что…
– Достаточно повторять одно и то же. Вы по факту, оказались не платежеспособны. К счастью, для нас потеря такой суммы ощутима, но для дальнейшего ведения бизнеса не фатальна. Разговор закончен. Ваш мир с этой минуты закрыт для ведения торгово-финансовых операций.
– Вы не посмеете. – Екатерина вновь зашипела, но нам её бешенство было безразлично.
– Разговор закончен, хотя… - Я демонстративно взглянул на часы, которые, на удивление, не стояли, а отсчитывали минуты и секунды, как и было предназначено часам… – Могу дать полчаса отсрочки. Ни секундой более. Как и было записано в договоре, нас интересуют только камни. Сейчас за Вами закроем дверь и, повторю, через полчаса эта квартира будет пуста.
Екатерина не побежала, пошла к выходу ровным шагом, нарочито неспешно, уже не обращая на нас никакого внимания, словно мы были не равными, а её слугами. Ольга даже открыла перед ней дверь, но на подобные действия разгневанная девица никак не отреагировали.
– Тридцать минут. Отсчёт пошёл, – я произнёс слова громко, можно сказать, работая на публику, потому что, как заметил, на лестнице уже было не протолкнуться от людей, жаждущих попасть в квартиру, где они были нежелательны. Закрыл дверь и трижды провернул ключ в замке, там его и оставив.
– Как думаешь, успеют? – шепнула Оля, прижимаясь ко мне.
– Смогут, если захотят. Все вопросы дома, котён, – прошептал прямо в красивое ушко. – Здесь камер и микрофонов что на барбоске блох. Идём, передохнём, пока есть возможность…
Время пролетело незаметно, да и полчаса, это совсем не час. Последние десять минуту сидели на диване, обнявшись, и смотрели на часы. Когда оставалось три минуты, встали и… за минуту до назначенного срока в дверь позвонили.
– Или это наши богатства или группа захвата решила «пусть что будет, но победителей не судят». – Я погладил девушку по голове. – Малыш. Каску на голову, очки на место. Встаёшь в створе малого коридора и большого. Если меня отшвырнут от двери, гранату за дверь, потом бей по ногам. Патроны не береги... Пошли, посмотрим, кто к нам в гости пришёл.
Оля встала, как я сказал – слева от меня и чуть сзади. Видел, что она сняла с подвеса гранату и разогнула усики. Кивнул и, повернув ключ в замке, толкнул дверь от себя.
Удивился тому, что передо мной стоял пожилой мужчина с пузатым саквояжем в руках, а не Екатерина. Видимо, на моём лице было всё написано, потому что мужчина, не дожидаясь вопроса, пояснил – Екатерина Александровна не сочла нужным повторно посещать этот дом. Она посчитала свою миссию выполненной.
– Ну, раз так. Вы, простите, пришли сюда что бы известить нас о этом печальном событии? – сзади меня послышался голос, и пожилой человек дёрнулся, увидев в руке девушки гранату, а на пальце другой руки крутилось колечко.