Бег по отражениям
Шрифт:
– Странное стихосложение. Восток? Япония? – девушка, казалось, мгновенно переключилась на новую тему, не желая продолжать неприятный для неё разговор.
– Ты права. Иторити Сиори. Японец. Конец девятнадцатого века. Кто он был, кем был – об этом ничего не известно. После него, что и осталось, то десяток коротких стихотворений, как ни странно, не забытых за прошедшие полтора столетия. Обычно подобные четверостишия читают те, кто хочет… На этом, пожалуй, закончим, не хочу продолжать.
– Как это на Вас похоже, князь. Когда дело касается проявления Ваших чувств или того, что выходит за рамки повседневной жизни, чтобы никто не смог попасть за многометровый забор, которым огородили себя, постоянно слышишь – «на этом закончим». Скажи, Александр, почему ты меня не хочешь пропустить за эту искусственную границу? Боишься, что предам или причиню боль?
– Не столько, что Вы сейчас сказали, прелестная
– Уголок? – усмехнулась Ольга. – У вас, Александр, подобный уголок занимает всю душу, а для открытости, проявления чувств, вот это точно, выделен крохотный закуток.
– Не буду спорить, может Вы и правы, но я такой, какой есть, и переделывать меня уже поздно. Подстраиваться под кого-нибудь тоже вряд ли смогу. Знаешь, расскажу тебе короткую историю. Когда мне было около тридцати, с приятелями неделю путешествовали на лодках по области. Сплавлялись. Где были интересные места, останавливались, смотрели. Однажды в одной практически заброшенной деревне, там и жило то стариков человек пять, к нашему костру подошёл один из них. Спросил позволения посидеть у огня и долго слушал, о чём мы говорили между собой, но сам в беседу не вступал. Знаешь, как вспомню того старика, сердце щемит. Наверняка у него были и дети, и внуки, а жил один, забытый всеми. Ему тогда было очень-очень много лет. Бывает, знаешь, видишь человека и сразу понимаешь, что это не старик, а глубокий старец. Мы, к слову сказать, тогда после двух лет странствий по миру впервые приехали домой. Сначала проведали родителей тех, кто уже никогда не вернётся домой, потом неделю я был безвылазно дома – оттаивал душой у мамы, а потом, чтобы окончательно не раскиснуть, и придумали недельный сплав. К чему рассказываю? Мы тогда этому старику и еду предлагали, и выпить. Узнав, что тот живёт один, не сговариваясь, предложили ему помочь по хозяйству. По дому там или огород вскопать. А что? Почти десяток молодых мужиков. Для нас это было бы… Увы. Дедушка отказался. Поблагодарил от всего сердца, улыбнулся и по очереди отвёл каждого от костра и дал напутствие. Что странно, между собой, словно сговорились, ничего друг у друга не выспрашивали, как будто кто нам запретил это делать. Но, вернувшись в Питер, двое из наших ехать, назад отказались, лишь обмолвились, что, если поедут, погибнут. Парни были… Только через год, когда мы вновь приехали в отпуск, выяснилось, что те двое не ушли от судьбы – погибли. Один, кто устроился на работу в милицию, вечером, возвращаясь после службы, был сбит пьяным водителем буквально у порога собственного дома. Второй поехал купаться на Залив и, отойдя полсотни метров от берега, где и воды-то по колено, схватился за грудь и упал – обширный инфаркт. Получается, остались ребята, чтобы от пуль не погибнуть, а отмеченный срок их всё равно догнал.
– А тебе что сказали? – Ольга как зачарованная не отрывала взгляда от моего лица. Даже облокотившись на стол, положила на руки голову.
– Что? Наверное, можно теперь сказать, коль даже не в своём мире живу. Для начала старец назвал меня странным словом - «одинака». Это позже узнал, что так в старину называли одиночек, а если дословно. – Я закрыл глаза и словно увидел перед собой в полутьме старика, у которого голос был не шепелявым от возраста, а мягким, завораживающим. – «Ты как был одинака, таковым и останешься. Лишь под закат жизни под чёрным солнцем найдёшь товарища, что станет тебе верным другом. Прими не по необходимости, сердцем почувствуй. Не ошибись в выборе».
Вот такие слова. И больше ничего. Я открыл рот, чтобы спросить о своих товарищах, но почувствовал, как мне на рот легла ладонь. Старик одно тогда сказал – что бы я не тревожился сейчас за других. Для этого наступит время, но чуть позже. Тогда, мол, это будет нужнее. Что касается моих попутчиков, то у каждого судьба давно прописана на небесах и что предначертано, того не миновать. Вот такие дела, Оля. Старик оказался прав. Через полгода я тащил на себе двоих парней, моля бога, чтобы они выжили. И я смог это сделать, а что мне это стоило, так вспоминать не хочу. Одно скажу – окажись кто из них на моём месте, точно также тащили бы и меня. Из последних сил, с кровавой пеной на губах, но, пока могли бы, тащили.
– Этот старик был ведун?
– Не знаю. Может да, может, нет. Три года спустя пятеро из тех девяти, кто был в первый раз, вновь решили сплавиться по той же реке. Причём, я видел, у всех была цель не просто побыть вместе, а найти то самое
– Может колдун какой был?
Посмотрел на Ольгу и улыбнулся. Ребёнок ребёнком. Глаза – два блюдца. Ей бы сказки кто на ночь рассказывал, вот того она никогда бы от себя точно не отпустила. Что ж, не стану разочаровывать.
– Из колдунов в нашем мире, если те и остались, редко кто несёт людям добро. А ведуны, а таких, наверное, если и есть, то единицы, вовсе нейтральны. Они не творят зло или добро, а являются проводниками между ушедшими богами и людьми. Хотя говорить, что боги ушли навсегда, будет неправильно. Скорее сами люди отринули богов, понадеявшись на собственные силы, хотя… Я ни разу в жизни не слышал, чтобы человек, попавший в экстремальную ситуацию или когда ему грозит смертельная опасность, вспоминал своего нынешнего правителя или кого из министров. Что улыбаешься? Разве я не прав? Вспоминают чаще маму, чуть реже Бога, Всевышнего. Почему-то в последнюю минуту надеются на ЕГО помощь, но до того момента ведь не вспоминали о его существовании, вот в чём парадокс. И словно в насмешку, бывало, погибали верующие, кто крестик на шее носил или Аллаха молил, а выживал ярый атеист, кто в трудный момент, забыв о себе, помогал другим. И таких случаев много.
– Говоришь, тебе старик предсказал, что встретишь друга на старости лет? А старость, это сколько?
– Старость каждым человеком ощущается по-своему. Один чувствует себя молодым в восемьдесят, а другой, глубоким стариком, в тридцать. Это сугубо личное мироощущение. Только не надо сейчас о моих прожитых годах. Перед тобой молодой человек, который ещё и четверть века не прожил. Соответственно и чувствую себя на столько, насколько выгляжу.
– А вот сейчас ты врёшь, Саша. – Ольга покачала головой и невесело усмехнулась. – Врешь и мне, и самому себе. Прожитые тобой годы никуда от тебя не делись, как бы так ни хорохорился. Я иногда, когда стою к тебе спиной, вздрагиваю, не сразу понимаю, кто со мной говорит. Тот, жизнь которого пронеслась у меня перед глазами в виде видеозаписей и фотографий или нынешнего молодого парня. Твои полсотни лет никуда не делись, Саш. И ты это должен признать.
Ответил не сразу. Задумался. Ольга девочка умная, да и за тот срок, что прожили вместе, узнала меня неплохо. Наверное, она права, говоря, что все прожитые годы остались со мной, как и опыт, и взгляды на жизнь, поступки, да и всё то, что отличает двадцатилетнего от мужчины без малого пятидесяти лет. Взять, к примеру, тот злополучный вечер. Получив фотографии, на которых БЫЛО изображение паука невообразимых размеров и пыльного кабинета, я радовался как мальчишка, но потом… Потом превратился в пожившего на свете мужчину, кто смог обуздать свои эмоции и поступить, на мой взгляд, правильно. Как мне показалось, это поняла и моя подруга, ведь разговор на ЭТУ тему возник всего второй раз и не факт, что когда-нибудь снова к нему вернёмся. Как оказалось, я был прав, услышав, что сказала Ольга дальше.
– Задумался над моими словами? Анализируешь, как обычно, где я права, а где ошиблась? Могу привести тебе пример в доказательство своих слов. В тот вечер, месяц назад, когда мы лежали в ванной, я знала, что мы станем близки. Ты реагировал на меня… как и должен был, а потом... После ужина неожиданно замкнулся, создал в очередной раз вокруг себя забор и напился. Хотя нет. Ты не напился, лишь сделал вид, что пьян. В тебе вновь стал доминировать холодный расчётливый рассудок, который говорил тебе, что нельзя привязывать к себе девушку, тем более подобным образом. Саш. Иногда ты со стороны выглядишь глупым, когда хочешь казаться умным, потому что никак не может понять и запомнить, что мы чувствуем друг друга как никто другой. Отголоски твоих мыслей, эмоций, постоянную тревогу за меня, когда уходим на другую сторону… я всё это чувствую так, словно говоришь словами. Одно попрошу – не играй со мной и не ври. Лучше скажи прямо в глаза всё, что у тебя на уме. Так тебе будет легче и мне понятнее. Вот сейчас, к примеру, ты задаёшься вопросом, смысл которого заключается в том, на кой мне, молодой и красивой, нужен старик? Я права? Только честно.