Бега (Скачки)
Шрифт:
Звонка к закрытию ещё не было, поэтому я успела взять деньги обратно и поставить три последовательности на Битинию. Возле касс царил дантов ад. Моника Гонсовская похвасталась, что на этих коней она даже не ставила, а поставила только пять-три, на Битинию с Дельфином. Я позавидовала ей, на Дельфине ехал Куявский, и, если бы я успела подумать, тоже, наверное, поставила бы только пять-три. Скорек на единичке мне особого доверия не внушал, а ученик Мязга на шестёрке в принципе не имел шансов. Лошадь была неплохая, зато Мязга — ни к черту. После того как
Битиния без проблем выиграла. Куявский был вторым. Мязга третьим, а Скорек последним.
— Что за кошмарный такой день! — сердился Вальдемар. — Уже объявили первый триплет или нет?
— Да куда там, я же говорила, — встряла Мария, — завтра скажут.
— Какой скандал, идиотизм, ведь бухгалтерия на пальцах считает — бесился Юрек, — Ну, есть у меня Битиния, и что? При таких возвратах не триплет будет, а кукиш с маслом! А квинта моя сломалась ещё на Химене, потому что у меня была Виола!
— Такой фукс вроде бы эта Виола, а у всех она есть! — ехидно заметил пан Эдя.
— А вы не узнали, пан Вальдек, почему тех двоих сняли? — спросил пан Собеслав.
— Больные они были…
— Не больные, а допинг получили, — поправил полковник.
— Наоборот, — тихо возразила Моника Гонсовская. — Не допинг, а антидопинг…
За столиком возле барьерчика все ещё сидел Капуляс в компании, которая разговаривала все более цветистым языком. По-хорошему, если бы вычеркнуть те слова, которых в словарях до сих пор днём с огнём не найдёшь, так в их речи уцелело бы едва ли каждое двадцатое. Капуляс принимал в беседе уже более активное участие, он все ещё держался неплохо, но явно начал расслабляться. К ним причалил Врублевский.
— И хорошо! — сказал он ожесточённо.
— Кому хорошо? — разозлился один из собеседников, после чего из цензурных слов в его речи остались одни только местоимения. Можно было считать, что он выражает общее недовольство всем на свете.
Врублевский был трезв.
— Заткнись, — предложил он. — Мне это не нравится. Увидим, что сейчас будет.
Мне стало не по себе. Я заглянула в программку. Метя вернулся на кресло с воплем «давай. Клубничка!» на устах. Клубничка принадлежала Врублевскому, ехал на ней Куявский после многочисленных любителей и учеников. Не дожидаясь, когда объявят выигрыши, я помчалась вниз.
— Вы куда-то пропали, а я вам хотела сказать, что в этом заезде можно рассчитывать только на одну лошадь, — сказала Моника Гонсовская, когда я наконец взяла деньги, поставила на заезд и убедилась, что за Метей следит Мария и оба подсматривают за Фигатом. — Лошадь номер шесть, это Клубничка, Я, правда, ничего не понимаю, поскольку вижу, что раньше она приходила максимум пятой, но она самая лучшая среди них и в замечательной форме. К ней приближаются две лошади: Граница и Юргельт. У Границы роскошные бабки. Я поставила и на третью сторону треугольника, но очень дёшево.
Зная собственную фортуну, я поставила на Клубничку со всеми остальными,
— Могу вам сказать, в чем дело. Продолжается честная езда на хороших лошадях, чего никто не понимает. У меня получается, что Клубничку до сих пор изо всех сил придерживали, может быть, сегодня ей удастся прийти первой..
— Давай, Клубничка! — заорал с восторгом Метя.
— Может, его в Творки [3] отправить? — вполголоса спросил испуганный Юрек.
— Метя, — зловеще начала Мария. — Клубничка у нас в одном триплете, и она не придёт, раз мы на неё поставили. Но больше у нас её нет! Перестань говорить глупости, потому что я и впрямь тебе сделаю что-нибудь нехорошее.
— Давай, Клубничка! — откликнулся Метя.
— Дебора тут уже висит! — громко с вызовом сказал пан Эдя. — Глебовский сам на неё сто триплетов поставил, уж он знает, что делает…
3
Творки — варшавский сумасшедший дом
— Болека нет, — со значением сказал Вальдемар. — Уж где-где, а тут у него шансов нету, он сам вчера так говорил — Давай, Клубничка!
— Только единичка, господа, ну, ещё может быть пятёрка, — вещал пан Здись. — Малый вес, молодые лошади, полнокровные, а вес — дело великое.
— На тысячу двести метров?!
— Не имеет значения! Придёт один-пять…
— Вы и впрямь считаете, что Глебовский так легко выбросит собственные деньги в окно?
— Люди, люди, про что это вы?! — стонала Мария. — Здесь может прийти только Двуйницкий! Пентагон — конь высшего класса!
— Шестьдесят кило!
— Ну и что?! На такую-то дистанцию?!
— Давай, Клубничка!!!
Лошади, видно, заразились человеческим волнением, никто не хотел войти в машину. Они пятились, вставали боком, пытались удрать в кусты, сбросить жокеев. В конце концов ввели двух, Границу и Пентагона. Юргельт решительно сопротивлялся.
— Наденут ему, в конце концов, мешок на морду или нет? — сердился пан Эдя. — Мешок, говорю, надеть — и дело с концом.
— Пускай сам мешок на морду наденет! — бормотала Мария.
— Батька слез! Отдельно бежать будет!
— Кацперский тоже! Вот и будут наперегонки! На кого поставите?
— Голова в голову придут…
— Влезли! — крикнул Юрек.
— Совсем даже нет! — заспорила я. — Один в кустах.., это кто же? Врублевский, Клубничка!
— Давай, Клубничка! — упирался Метя.
— Если этот вор придёт… — зашипела Мария.
— Тихо.! — перебила я. — Он за нашей спиной сидит!
— Ну и что? Он, по-твоему, в первый раз это слышит?
— Слышит или нет, а мне он нравится…