Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
Шрифт:
На экране опять появился диктор.
— Спасибо, Карл. Мамонт Майкл, две с половиной тонны весом, молодой самец из киркбрайдского стада, первым достиг пастбища в Редруте сегодня вечером в шесть часов двадцать семь минут. Репортаж Поля Перрекатти. Поль?
На экране раскинулось ничем не примечательное корнуолльское поле. Толпа телерепортеров и зевак почти скрыла усталого мамонта. Поль Перрекатти, как всегда, щеголял в комбинезоне стрелка зенитной батареи и вид имел весьма разочарованный — он-то мечтал о репортажах с крымского фронта, а пришлось рассказывать о
— Спасибо, Бретт. Что же, настал наконец сезон миграций, и все букмекерские конторы гудят, ведь первым оказался Майкл, и он принесет тем, кто на него поставил, двести процентов выигрыша…
На соседнем канале шла викторина «Назови этот фрукт!», тошнотворное шоу. Я переключилась на документальный фильм о связях вигов с бэконианскими радикальными группировками в семидесятые годы. Затем пробежалась по остальным каналам и опять вернулась на «ЖАБ-ньюс».
Зазвонил телефон, пришлось снять трубку.
— Это Майлз.
Он говорил запыхавшись, будто только что отжался сто раз за три минуты.
— Кто?
— Майлз.
— А! — обалдев, сказала я.
Так значит, это Майлз. Майлз Хок. Хозяин трусов на резинке и безвкусной спортивной куртки.
— Четверг? С тобой все в порядке?
— Со мной? Все отлично. Хорошо. Все в полном порядке. Лучше и не бывает. Лучше, чем… а как ты?
— Мне прийти? Ты как-то странно разговариваешь.
— Нет! — ответила я несколько резковато. — То есть нет, спасибо… мы ведь виделись… ааххх…
— Две недели назад?
— Да. И я очень занята. Бог знает как занята. Никогда такого завала на работе не было. Уж такая я. Занятая, как пчелка…
— Я слышал, ты показала дулю Скользому. Я забеспокоился.
— Скажи, мы с тобой когда-нибудь…
Я не могла спросить о том, о чем так хотела узнать.
— Мы с тобой — что?
— Мы с тобой…
Думай, думай.
— Мы с тобой когда-нибудь… ходили смотреть на миграцию мамонтов?
Черт побери!
— Мамонтов? Да нет. А надо? Четверг, с тобой действительно все в порядке?
Меня охватила паника — глупость полная, учитывая обстоятельства. Ведь сталкиваясь с такими людьми, как Аид, я вовсе не паниковала.
— Да. То есть нет. Ой, в дверь звонят. Наверное, такси.
— Такси? А что с твоей машиной?
— Это пиццу привезли! На такси развозят пиццу! Мне надо идти!
Не дав ему продолжить, я бросила трубку.
Стукнула несколько раз себя по лбу, приговаривая:
— Идиотка… идиотка… идиотка!..
Я забегала по квартире как чокнутая, задергивая все шторы и выключая свет на случай, если этот самый Майлз вдруг приедет меня проведать. Сидела-сидела в темноте, слушая, как Пиквик бродит по квартире, наталкиваясь на мебель, а потом решила, что совсем спятила и надо лечь да почитать на сон грядущий «Робинзона Крузо».
Я взяла с кухни фонарик, разделась в темноте, забралась в постель, поудобнее улеглась на новом матрасе и начала читать, в душе надеясь повторить относительный успех со «Сказками крольчихи Флопси». Я дошла до сцены кораблекрушения и спасения Крузо на острове, пропустила занудные
Мне приснился какой-то остров, жаркий и сухой. От легкого ветерка лениво покачивались пальмы, сияло ярко-голубое небо, солнечный свет заливал песок. Я босиком шла по воде вдоль берега, и волны холодили мне ноги. На рифе в нескольких сотнях ярдов от меня лежал разбитый корабль с переломанными мачтами и спутанными снастями. На моих глазах на борт вскарабкался нагой человек, пошарил на палубе, натянул штаны и исчез в трюме.{9} Я подождала немного, но он больше не появлялся, и я двинулась дальше. И там, в тени пальмы, увидела Лондэна. Он сидел и с улыбкой глядел на меня.
— На что ты смотришь? — спросила я, улыбнувшись в ответ и прикрывая глаза от солнца.
— Я и забыл, как ты красива.
— Ой, перестань!
— Я не шучу, — ответил он, вскочил на ноги и крепко обнял меня. — Я так по тебе скучал.
— Я по тебе тоже. Но где ты?
— Точно и сам не знаю, — с растерянным видом ответил он. — Честно говоря, мне кажется, меня вообще нигде нет — разве что здесь, в твоих воспоминаниях.
— Это мои воспоминания? И как они тебе?
— Ну, — ответил Лондэн, — есть тут по-настоящему великолепные места, но есть и страшные. В этом они чем-то похожи на Майорку. Чаю хочешь?
Я огляделась в поисках чая, но Лондэн просто улыбался.
— Я тут недолго, но уже усвоил парочку трюков. Помнишь то местечко в Винчестере, где мы ели булочки с пылу с жару? Помнишь, на втором этаже, когда на улице лил дождь и человек с зонтиком…
— «Дарджилинг» или «ассам»? — спросила официантка.
— «Дарджилинг», — ответила я, — и две порции сливок. Мне с земляникой, а моему другу — с айвой.
Остров исчез. Теперь мы сидели в чайной в Винчестере. Официантка что-то записала в блокнотике, улыбнулась и ушла. Почти все столики занимали симпатичные супружеские пары средних лет, сплошь в твидовых костюмах. Все было так, как я запомнила, — и неудивительно.
— Ловко! — воскликнула я.
— Я тут ни при чем! — рассмеялся в ответ Лондэн. — Это все ты. До самых мелочей. Запахи, звуки — все твое.
Я огляделась вокруг в молчаливом изумлении.
— И я все это могу вспомнить?
— Не совсем, Чет. Еще раз посмотри на наших соседей.
Я повернулась на стуле и окинула чайную взглядом. Все пары были более-менее похожи. Все средних лет, в твидовых костюмах и все говорили с характерным столичным произношением. На самом деле они и не ели, и не разговаривали по-настоящему — просто создавали видимость многолюдной чайной.