Беги, если сможешь
Шрифт:
— Ты же знаешь, что он болен. Это ты его натравил.
Может, и я могу манипулировать Джозефом? Но он только сильнее выкрутил мне руки и потащил дальше.
Вскрикнув от боли, я попыталась сосредоточиться. Нет, Джозеф слишком верен своему брату. Оставался Даниэль. Мой последний шанс.
— Даниэль, он уже убил одну девушку, теперь он убьет меня! Ты будешь соучастником.
— Не верь ей! — раздраженно бросил Аарон. — Она пытается тебя отвлечь.
Даниэль шел за нами, но было видно, что он отчаялся и не понимает, что делать, как остановить происходящее.
Я споткнулась на лестнице, и мы чуть
Вдруг Джозеф споткнулся, и хватка его ослабла. Я вывернулась, ударила его локтем в живот и наконец-то смогла вырваться и броситься прочь. Мои легкие раздирало на части.
Быстрее, быстрее, быстрее!
В меня кто-то врезался, и я рухнула на землю, прокусив губу. Рот мгновенно наполнился кровью. Джозеф снова поставил меня на ноги. Я навалилась на него и ударила головой в подбородок, испытывая при этом дикую боль в шее и позвоночнике. Он по-медвежьи схватил меня сзади и так стиснул, что я начала терять сознание. Тогда он потащил меня к конюшне — я волочила ноги по земле, пытаясь замедлить движение, но тщетно. Оставалось только набрать побольше воздуха, и я судорожно дышала. Мы почти добрались до входа.
В этот момент снова сработал инстинкт самосохранения, и я принялась сопротивляться, словно дикое животное. Несколько моих ударов попали в цель, и Джозеф охнул, но не отпустил меня. Я била его по ногам, кусала за руки — я сражалась за свою жизнь. Он чуть было не отпустил меня, и я, срывая ногти, уцепилась за створку ворот. Аарон ударил меня по рукам прикладом, и я закричала от боли. Джозеф заткнул мне рот и втащил меня внутрь.
Меня словно парализовало от ужаса, а сердце так колотилось в груди, что я думала, что потеряю сознание. Сил сражаться уже не было. Мне предстояло умереть.
Аарон открыл дверь в маленькую темную кладовую, оттуда пахнуло старым лошадиным кормом и плесенью. Джозеф толкнул меня туда, но я с новой силой принялась упираться и вырываться. Вдвоем они все же впихнули меня внутрь. Я упала на пол и разбила колено. Тут стояла старая морозильная камера размером немногим больше меня, покрытая ржавчиной и плесенью. Джозеф схватил меня, а Аарон поднял крышку камеры. Я отчаянно отбивалась, но они бросили меня внутрь. Я приземлилась на гору зерна, и крышка захлопнулась.
— Выпустите меня! — Я принялась бить в нее кулаками.
Снаружи раздался какой-то шум.
— Где засов? — спросил голос Аарона.
— Зачем вы ее туда засунули?! — в ужасе воскликнул Даниэль.
Голос Аарона произнес:
— Джозеф, возьми вилы вместо засова.
Громкий скрежет. Я колотила в крышку, пинала ее, но потом утихла и только всхлипывала. Как мне отсюда выбраться?
Раздался приглушенный голос Аарона:
— Даниэль, вернись в дом. Все будет хорошо. Когда она освободится от страха, мы ее выпустим.
— Врешь! — закричала я. — Ты меня не выпустишь! Полиция знает, что я здесь, я позвонила им по пути, они вот-вот приедут!
Видимо, Аарон наклонился к крышке, потому что голос его прозвучал так близко, что я подпрыгнула:
— А вот теперь врешь уже ты.
Раздался шорох, потом шум удаляющихся шагов.
Я осталась одна.
Глава 34
Как
Мы собираем чернику в поле. Все остальные ушли на прогулку. Воздух густой и тяжелый от жары. На мне шорты и свободная майка, которая промокла от пота и липнет к телу. Я без конца одергиваю ее, потому что мне не нравится, как Аарон на меня смотрит. Я вытираю испачканные соком руки о шорты.
— Я хочу помедитировать, — говорит он.
Съеденные ягоды переворачиваются у меня в желудке, во рту появляется горечь. Я прекрасно знаю, чего он хочет на самом деле.
— Я не хочу так больше делать.
— Тебе что, все равно, что будет с мамой?
— Ты ей не помогаешь. Ей снова стало хуже.
Последние дни она ходит мрачная и молчаливая, целыми днями не покидает хижину и почти не ест.
— Когда мы медитируем, она говорит, что хочет покончить с собой, — говорит он. — Пока что мне удавалось отговорить ее и исцелить. Но может, я зря это делаю? Может, на той стороне ей станет легче?
Глядя на него, я понимаю, что он говорит правду.
— Ложись, Надин.
Я опускаюсь на колени и ложусь на сухую траву. У меня в глазах набухают слезы. Я пытаюсь думать о траве, царапающей ноги, о стрекозах, порхающих неподалеку. Но мне страшно.
Он ложится рядом и прижимает свои губы к моим. Я беспомощно цепляюсь за стебли маков. Он расстегивает мои шорты, запускает в них руку и трогает меня между ногами. Потом ложится сверху, спускает свои джины и пытается войти в меня.
Мне больно, и я плачу. Он крепче прижимается к моим губам. Я отворачиваюсь.
— Прекрати, я не хочу!
Я толкаю его, бью кулаками, пинаю между ног. Он кричит от боли. Я торопливо натягиваю шорты и бегу к амбару, оглядываясь в поисках матери или брата — любого, кто может мне помочь. От страха я забываю, что все ушли на прогулку. Аарон с громким топотом бежит за мной. Я забираюсь на один из стогов, но он хватает меня за ногу, тащит к себе и вцепляется мне в волосы. Я кричу, но он затыкает мне рот. Потом выпускает мои волосы и так крепко обхватывает меня, что становится трудно дышать. Забросив меня на плечо, словно куль с зерном, он тащит меня в конюшню, где недавно выкопали погреб.