Беги, ведьмочка, беги
Шрифт:
— Ты кто? — спрашиваю. Вот, дура. Коленом — в пах, и бежать. Но нет, лежу и даже едва дышу.
Лыбится и показывает мне свое запястье. А потом раздается шорох и на его скулах выросли чешуйки.
— Так лучше? — в голосе не злость, а даже нежность.
Но не верю. Моя интуиция не просто кричит, а визжит: беги, ведьма, беги!
— Я требую расторгнуть договор.
— Это с чего вдруг? — он явно насмехается над моей беспомощностью. — В подвалы захотела?
Подвалы не так страшны, как он. Не верю я в его доброту. В его нежность! Он опасен. Он сделает
— Вы меня обманули.
— Докажи…
Молчу. Чувствую себя маленькой глупой девчонкой под его насмешливым взглядом.
— Урлас Ваш друг.
— Не выкай. И он не друг. Он брат.
— Ну вот, видите.
— И что? Это не доказательство.
Он наклонился ко мне и явно хотел меня поцеловать. Я увернулась и прошептала:
— Что вы делаете?
— Не выкай, — все же поцеловал в уголок губы, провел носом по щеке. — Собираюсь скрепить наш договор.
Комок застрял в горле, когда услышала эти слова. Когда зашелестела, исчезая, чешуя, не удержалась и повернулась к нему.
И меня унесло. От жара его тела. От жестокости его взгляда, темного, такого властного, порочного и обжигающего.
И ни единого сомнения — чтобы я ни делала — орала, брыкалась, падала в обморок — договорчик будет скреплен.
Его рука тянется к моему открытому горлу, едва сжимает, и язык врывается в приоткрывшийся ему навстречу рот.
Закрываю глаза и улетаю. Понимаю, что отброшена в сторону простыня, но даже не думаю протестовать. Легко невесомо касается и тут же вырисовывает узоры острым ногтем по нежной коже.
Добрался до того безобразия, что сотворила со мной мадам. Остановился и с шумом втянул в себя воздух. Боюсь открыть глаза, чувствуя, как стыд заливает краской лицо.
— Велма, открой глаза.
Как мое имя звучит на его языке… Словно ласка… Открываю. Золотые искры затопили его глаза, кадык ходит ходуном.
— Раздвинь ноги… Умничка… Хорошая девочка…
Погладил кончиками пальцев пульсирующую жаром промежность… От удовольствия закрываются глаза.
— Не смей.
Тихо сказал, даже нежно. Но прозвучало как приказ. Открыла. Слушаю его поверхностное дыхание, едва дышу сама. Когда успел снять рубашку?
Ощущения оказались настолько острыми. Шершавая поверхность его длинных пальцев и моя влажная нежность.
Не сдержалась, едва слышно застонала. Но услышал, улыбнулся. Он не знает жалости и бессовестно дразнит оказавшееся жадным до ласк тело, я таю, бесконечно умираю под кончиками его пальцев. И он это знает. Он от этого кайфует.
— Покричи для меня. Покричи…
От хрипотцы его голоса бегут мурашки. Испарина на коже, которую так и хочется слизнуть языком…
Не могу. Нельзя. Всего лишь договор. Его руки выколачивают из меня остатки силы воли.
Я вся — один чуткий, напряженно пульсирующий нерв, невероятно отзывчивый и невероятно тревожный.
Он захватывает в плен налившуюся грудь, посасывает, прикусывает соски, заставляя стонать и извиваться, тереться о ткань на его бедрах бесстыже и жадно.
Я словно в тумане, сама льну к нему, сама тянусь за поцелуем. Обхватываю
— Хорошая девочка, — шепчет в ухо, вонзаясь в мое тело, заставляя его выгнуться дугой.
Улетаю почти сразу, он двигается во мне одуряюще жарко, вонзается глубоко, заставляя всхлипывать от нежной боли, не давая ни передышки, ни воздуха набрать в горящие от наслаждения легкие. Мой острый спазм, он тоже взрывается и рычит…
Как же можно было его бояться? Он дарит мне такую негу. И я кричу. И прогибаюсь в пояснице, и тело бьется в сладкой судороге. Жадные руки держат за талию, не давая мне ни сломаться, ни вернуться на землю. Его губы мнут соски, член выколачивает из меня последний вздох. Туман плывет в полуприкрытых глазах.
Скрестив руки на груди, стоит, скрестив ноги и облокотившись о дерево, пожирает меня взглядом Урлас.
И вот тут я заорала по-настоящему…
Глава 19. Бастиан
Дворец повелителя Артавии полностью соответствовал имени своего хозяина. Огромный, просторный, весь покрытый золотом и украшенный драгоценными скульптурами и прекрасными садами. Золотой дракон — так называли повелителя жители и подвластной ему державы, и жители других государств и миров. Никто не знал настоящего имени дракона, да вряд ли и он сам помнил его.
Как и все драконы, он прожил долгую многовековую жизнь. В детстве и юности боролся за свою жизнь в родном гнезде, подчиняя или уничтожая непокорных братьев. Затем, став старше, вместе с покорившимися его силе и поклявшимися ему в верности родными, отвоевывал земли кусочек за кусочком, километр за километром. Земли дикие и заселенные самыми разными существами.
Они поставили на колени и загнали в леса стаи оборотней, оттеснили и обложили данью орочьи кланы. Люди же были настолько слабы и не опасны по сравнению с другими созданиями, что им он даровал относительную свободу, за которую они должны были платить сокровищами, сыновьями и дочерьми. Сыновья отправлялись на войну за новые земли. А самые красивые девушки отдавались в гаремы драконам. Некоторые из них пропадали без вести, а некоторые возвращались в родные дома со щедрыми дарами.
Сам же дракон, громко нарекший себя Золотым драконом, не испытывал привязанностей, а пользовался женщинами в свое удовольствие, а вдоволь натешившись, выбрасывал их из своей жизни.
Всего четыре раза он испытывал какое-то подобие теплых чувств к этим созданиям женского пола. Спустя какое-то время он начинал раскаиваться в том, что проявил, как он считал, преступную слабость. Несмотря на преследования и жестокое обращение, эти женщины все же родили ему детей. Троих сыновей и дочь.
Старший сын Олих был рожден редкой красавицей из древнего магического рода. Ее красота не помогла ей покорить навсегда сердце Золотого дракона и вскоре после зачатия она нашла приют в своей родной семье. Ее принудили выйти замуж. В этом браке и родился ее второй сын, маг по крови, Урлас.