Беги, ведьмочка, беги
Шрифт:
Захотелось зарычать и вырвать ее из рук мужчины. Вернувшись в спальню, пнул ногой попавшийся на пути стул, перевернул тяжелое кресло. Закусив кулак зубами, заглушил свой рык.
К тому моменту, как по мраморным плитам раздались шаги Урласа, он уже невозмутимо сидел в кресле, оказавшемся на своем месте…
Глядя на брата, Урлас лишний раз удостоверился, что с Олихом происходит что-то не нормальное.
Нужно будет с утра пораньше на жертвенном камне провести обряд и проверить, не угрожает ли что-либо его брату. И что, вообще, происходит? Будучи сводными братьями по матери, они были более
Вот и сейчас он предчувствовал, что придется пустить в ход свои магические таланты. Сила его рода исходила еще из тех далеких времен, когда в одном и том же мире жили и демоны, и люди, и прочие мистические существа. Намекая на далекое родство с демонами, люди окрестили их род слугами демоновыми, кое-кто и вовсе утверждал, что они и есть те самые темные исчадия ада. Это, конечно же, было не правда.
Но призвать на помощь мощную магию, убить с ее помощью или же вылечить, они умели. Равно как открыть портал в другие земли или миры, или попросту заглянуть в будущее. Но для этого требовалась специальный обряд, забиравший много сил. А у тех, кто был послабее, и несколько лет жизни. Так что Урлас редко прибегал к этому действу. Но ради брата был готов пожертвовать годом-другим.
Тихо скрипнула калитка, тревожно вспорхнула с куста ночная птаха. Глядя на домик, приветственно светившийся окнами, он попытался представить себе ведьмочку. Но почему-то его тянуло не в дом, а левее, в сад.
Он, повинуясь своей интуиции, свернул налево. Шел медленно и осторожно, присматриваясь и прислушиваясь к своим ощущениям. Отвел в сторону ветку и молча остановился. На небольшой скамейке, приютившейся у розового куста, свернувшись калачиком, спала ведьма. Волосы разметались по скамье, несколько прядей коснулись земли. Стараясь не шуметь, подошел поближе, присел рядом на корточки. Провел ладонью по высокой скуле, по закрытым векам. Подушечкой большого пальца провел по ее пухлым губам. Странно. Он еще помнил, как вопреки своему желанию, она вспыхивала при малейшем прикосновении. Злилась, фыркала, но возбуждалась. А сейчас лежит и совершенно не реагирует на его прикосновения. Только легкое дыхание и подтверждает, что она еще жива. Осторожно приложил руку к жилке на шее. Бьется. Жива. Так крепко спит? Неужели? Осторожно вынул одну ее руку из-под щеки, расстегнул и отодвинул ворот платья. Небольшие тугие грудки отсвечивали перламутром под лунным светом.
Приблизился и поцеловал сначала одну, затем другую грудь. Лизнул. Втянул в рот, еще сильнее, прикусил. Девушка лишь устало поморщилась и, оттолкнув его, вновь скрутилась калачиком.
Да что, черт возьми, со всеми происходит?
А ну-ка, чем черт не шутит? Он потер руки, прошептал заклинание и провел над ней руками. Никакая ее магия ему не откликнулась. Будто перед ним лежала не лесная ведьма с еще недавно искрившейся силой, а простая фригидная человечка. Еще раз, усилив свое поле, провел над ней руками. Где-то в глубине, в районе солнечного сплетения, в ней всколыхнулось несколько огненно-зеленых язычков. Определенно, с ней что-то произошло.
Отбросив церемонии, он растолкал девушку. Открывшиеся глаза смотрели на него холодно и безучастно.
— Ты меня узнаешь? — обеспокоенно спросил он.
— Урлас. — ответила она.
— И что?
— Что? — А спустя целую вечность
Фигасссе.
— Не-е-ет, дорогуша. Так дело не пойдет.
Он подхватил ее вместе с покрывалом на руки и пошел во дворец.
И опять убедился, что с девчонкой что-то происходит, когда она безропотно положила ему на плечо голову, и тут же заснув, тихо засопела.
Глава 36. Пробуждение
— Олих, ты что, йошкин кот, сделал с девчонкой? — Урлас вошел в спальню, бережно неся тихо сопевшую во сне Велму.
— А ты как думаешь, что я с ней сегодня делал?
— Я уже не знаю, что и думать, брат. Ведьмочку просто не узнать.
— Просто смирилась. Давно пора бы.
— Да нет, что-то с ней не так. У нее сил осталось на донышке, будто ее высушил кто.
— Ты меня с Бастианом, что ли сравнил? Я к магии равнодушен, да и к ведьмам тоже.
Не став спорить с братом, Урлас уложил ведьму на кровать. А та опять свернулась в клубочек, будто кошка, и засопела.
— Эй, — Олих потормошил ее за плечо. Ноль реакции, только лениво отмахнулась от него рукой, как от назойливой мухи. — Не понял?!
Олих поднял ее и удерживая за волосы, впился ведьмочке в губы. Ее ротик открылся ему безропотно, позволив его языку вдоволь там похозяйничать. Не сопротивлялась, когда он прикусил ее язычок, втянул его в себя. Оторвавшись от ее губ, недовольно хмурясь, рявкнул:
— Открой глаза.
Открыла.
— Ты почему такая?
— Какая?
— Деревянная.
— Я елка?
— Угу, еще та елка, — и посмотрел на Урласа: — Не понимаю. Утром она была совершенно другая.
Затем поднял ее запястье, посмотрел на едва просматривавшуюся печать.
— Может, печать снять пыталась?
— А ну пусти-ка, — Урлас закрыл глаза и поставил свою ладонь прямо над печатью. — Нет, не пыталась. Если бы я не знал, что это невозможно, то решил бы, что из нее выкачали ее магию.
Олих сорвался с места, а девчонка повалилась на постель, словно куль.
Через несколько минут он уже был возле домика в саду. Отрыл дверь, громко грохнув ею о стену и стремительно вошел. Мгновенно очутился возле испуганной служанки и схватил ту за горло:
— А ну, признавайся, что сделала с госпожой?
Та хрипела, хваталась руками за него, пытаясь освободить горло и сделать спасительный вдох. Олих чуть ослабил хватку и позволил ей вздохнуть.
— Хозяин, я ни в чем не повинна. Она как пришла от вас, так все плакала и грустила. И из домика уходила, ей тут вовсе не нравится.
— Кто приходил к ней? Говори, или велю высечь…
Служанка дрожала, но признаться побоялась.
Схватив ее за загривок, протащил ее через сад и вышвырнул вон, велев слугам выгнать ее вон из дворца.
Вернувшись к себе, опять посмотрел на ведьму.
— Так, я оставляю ее у себя. Утро вечера мудренее. Может, за ночь и отойдет?
Устроив девушку поудобнее на кровати, отправился принимать ванну.
— Покараулишь ее?
— О чем речь, конечно, — согласился Урлас.
Состояние ведьмочки все не давало ему покоя. Он снял со своей шеи амулет и приложил к ней. Амулет молчал, подтверждая его догадку, что магия в ней почти иссякла. Дотронулся до техкавшей жилки на шее, померил пульс на запястье. Ничего не понял. Но может, Олих и прав — утром что-то изменится.