Беги, ведьмочка, беги
Шрифт:
— Я останусь? — не то спросил, не то утвердительно сказал.
— Давай, конечно, — согласился Олих, откидываясь на подушки и притягивая к себе девушку.
Та покорно устроилась у него на плече. Пока Урлас купался, раздел Велму, оставив на ней лишь тонкую рубаху.
Впервые за долгое время, я ни разу не просыпалась ночью. Даже несмотря на то, что мне снились кошмары. С одной стороны ко мне присосался блондин, выпивая мои соки. С другой стороны, меня жарко обнимал Урлас, пришептывая "покричи". А Олих стоял в стороне и гневно хмурил брови и зло бормотал мне: "Елка". А я во сне огрызалась: "Сам дубина
Утро тоже выдалось необычным. И это еще мягко сказано.
Первым делом, я почувствовала запах Олиха. Он пах совершенно особенно — это я поняла еще прошлой ночью. Так и не открыв глаза, улыбнулась своим мыслям. А ведь он пришел за мной. И перенес меня, спящую, в свою постель. Сегодня же я проснулась, уткнувшись носом в его гладкую, приятно пахнущую кожу. Хотя нет, не очень гладкая. Под моими пальчиками кучерявилась темная дорожка, скрывавшаяся где-то там, под простыней. Был очень велик соблазн заблудиться в ней, провести, лаская… Я почувствовала, как в тот же миг вспыхнула, словно маков цвет.
Открыла глаза и взгляд мой уперся в крошечную бусинку соска. Интересно, у мужчины эта штучка такая же чувствительная, как у меня? Осторожно высунула язык и легонько лизнула. Вздохнул и волоски вдруг встали дыбом. Проснулся или нет? Я замерла, ожидая, что он пошевелится, обнимет меня, поцелует.
Отчего-то от этого стало так волнительно…
Но он, похоже, спал мертвым сном и даже не подумал пошевелиться.
Зато со стороны спины пошевелилось что-то другое…
Ох, мамочка! О мои обнаженные ягодицы определенно терся чей-то член! И не нужно быть ведьмой, чтобы угадать, кому принадлежит эта штука. И эти пальцы, стиснувшие мое бедро и медленно ползущие вверх. Вот это я проснулась! Моментально в памяти всплыли слова, сказанные Олихом прошлым утром. Я могла бы догадаться, что эти два извращенца не оставят меня в покое.
Стоило мне замереть и задержать дыхание, как замер и Урлас. Может, все же он спит?
Но ведь таким бутербродом бесконечно долго лежать не будешь! Я осторожно качнулась вперед, назад. Мужчины зажали меня своими телами в прочные тиски. Осторожно взяла руку, лежащую уже на моей талии, и попыталась ее приподнять. Удалось. Урлас не шевелится, только подрагивает его член, устроившийся между моих ягодиц.
Я сделала вдох, выдохнула и осторожно перекинула ногу через Олиха, намереваясь перелезть через него, раз уж он так крепко спит. Но выбраться из плена мужских объятий мне не удалось. Урлас обхватил меня за талию и плотнее придвинул меня к себе. Сомнений не было, что мужчина вовсе не спал, а попросту игрался со мной. Его член соскользнул по ягодицам и проник между ног. Он неторопливо терся о меня, скользил по увлажнившимся губам, дразнил возбудившийся клитор.
Я попыталась закрыться, убрав все еще перекинутую через Олиха ногу, но не тут-то было! Он цепко схватил ее одной рукой, а другой стал медленно оглаживать ее, пробираясь к внутренней стороне бедра. Я всхлипнула, поняв, что мне не вырваться и не избежать их любви. И мое тело вовсе не противится этому, оно уже готово. Жаждет этого. Дрожит от страсти. Всхлипнула и закрыв глаза, прижалась к теплому боку Олиху. Он повернулся ко мне, но как же стыдно открыть глаза! Его рука сползает мне на ягодицу, крепко, до боли ее сжимает и подтягивает меня вверх. Я чувствую, как его дыхание опаляет мое лицо. Теплые губы накрывают мои, в то время, как его язык неспешно проникает в мой рот, захватывает,
Урлас тягуче медленно входит в мое лоно, отчего я выгибаюсь в пояснице. Вздыбленный стояк Олиха, горячий и шелковый, трется о мой живот. Затем, направленный его рукой, ласково касается моего клитора, легонько подрагивает, ударяя по нему мягкими ритмичными ударами. Урлас выходит из меня и уступает место Олиху.
Так, уступая меня друг другу, лаская, осыпая поцелуями, оглаживая везде, куда только можно дотянуться, они довели меня до исступления. Я ерзала в их руках, ахала и стонала, извивалась, словно уж, пока мозг не разорвало от удовольствия. Пока Олих изливался, рыча в меня, Урлас ждал своего часа. А когда дождался, я в изнеможении лишь подумала, что нужно еще чудодейственной травки заварить.
Глава 37. Истинная
Купание в теплой воде нисколько меня не успокоило, а даже наоборот. Мужчины не пытались овладеть мной в полном смысле этого слова, а неспешно обмывали мое тело, избавляя от их собственного запаха и следов. Пересаживали меня из рук в руки, нежно касаясь самых потаенных местечек. Осыпали поцелуями, легко прикусывали то тонкую кожу у снования шеи, то пальчик на ноге, то прихватывали, тут же отпуская, сосок.
Или это я такая неправильная, или же они специально проделывали со мной свои штучки, но вскоре я уже горела и пылала. Еще немного таких пыток, и я сама буду молить их, или наброшусь на них, словно голодная кошка.
Но вот Олих поднялся и вышел из купели, а вскоре вернулся с большим полотенцем. Урлас вынул меня из воды, и легко чмокнув в губы, передал Олиху.
Накупанную, зацелованную, возбужденную и неудовлетворенную, завернув в теплое полотенце, меня уложили в постель. Сквозь прикрытые глаза я наблюдала, как мужчины, временами загадочно на меня поглядывая, одевались. Неужели мне дают передышку? Облегчение наряду с обидой овладевали мной. Возбудили, а теперь оставят одну?!
Первым надо мной склонился, поцеловав, Урлас. Смешинки в его глазах могли бы согреть меня, если бы я не помнила того первого раза, когда он меня взял силой.
— Отдыхай, рыжик.
Олих же стоял у выхода надменный и сосредоточенный, дожидаясь брата. Бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся. И вдруг, замерев, медленно повернулся. Я и не подумала отвести глаза, когда он посмотрел на меня. Поцелует или уйдет? Почему именно от внимания этого сурового мужчины у меня теплеет в животе? Хотя, он вовсе не всегда бывает суров.
Все же, поцелует.
Он разворачивается и медленно, не сводя с меня темного взгляда, подходит. Наклонившись ко мне, замирает. Губы мои сами расплываются в легкой улыбке. Могу поспорить, он удивлен. И что-то меняется в его взгляде, словно туда кто-то искорок подсыпал.
Медленно поцеловав меня, выпил мой прерывистый вздох.
И вышел. А я осталась одна в гулкой тишине. Но в его постели. Глаза закрылись сами собой и я провалилась в тихий сон.
— И что ты скажешь? — спросил Урлас.
Довольное выражение все еще не сошло с его лица, что почему-то очень раздражало Олиха.
Что-то уж больно по-хозяйски он обращается с его женщиной.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты что, не заметил? К утру она вновь была горяча и, кстати, наполнена магией.