Беглец и Беглянка
Шрифт:
Теперь узенькая тропа ведёт всё вверх и вверх. Становится жарко. Солоноватый пот застилает путникам глаза. Костька, перебирая своим чёрным посохом всё чаще и чаще, передвигается с явным трудом.
— Ворон, давай, я понесу твою котомку, — предлагает Олег.
— Спасибо, не надо, хр-р, — надсадно хрипит шаман. — Привык я — к грузу за плечами, однако. За долгую и многотрудную жизнь, хр-р. Боюсь без него равновесие потерять. И, однако, упасть. Хр-р-р…
Наконец, преодолев длиннющий подъём-тягун, они выбираются на узкий хребет водораздела.
— Ничего же себе, — с трудом восстанавливая
«А ещё и до невозможности величественная», — мысленно дополняет Олег. — «Внизу преобладают чёрно-серые цвета, тона и оттенки: потоки застывшей вулканической лавы, длинные пирокластические «языки», грязевые озёра неправильной формы и участки спрессованного пепла. А Шивелуч, просто-напросто, впечатляет и завораживает: огромный, мрачный, «нахохленный», состоящий сразу из нескольких конусов, изборождённых глубокими ущельями, извилистыми каньонами и бездонными провалами. Напоминает злобного и сварливого старика, обиженного на всех и вся…. Состоящий из нескольких конусов? Это точно. Вон, очень похоже, растут сразу два новых, второстепенных. Поднимаются из косого склона практически на глазах…. А ещё здесь очень шумно — сплошной гул, сопровождаемый отдельными «выстрелами», производимыми при вылете из основного жерла вулканических бомб и бомбочек…. Опа! Над левым «молодым» куполом поднялось грушевидное тёмно-сизое облако. Серой явственно запахло. Пепловый выброс, не иначе…».
— Эй, молодёжь! — старается перекричать гул вулкана Костька и машет рукой направо, вдоль хребта. — Нам туда! За мной, однако…
Путники шагают по ребру хребта.
«Это, скорее всего, бывшее русло реки Байдарной», — посматривая время от времени вниз, предполагает Олег. — «То бишь, высохшее русло. Про это приметное место я много читал…. Куда подевалась сама река? Исчезла при очередном серьёзном извержении Шивелуча, понятное дело. Высохла, испарилась, умерла. Бывает…. Ого! Что-то ярко-малиновое мелькнуло в отдалении. Никак, поток раскалённой вулканической лавы медленно-медленно течёт по одному из боковых каньонов? Точно, она, лава горяченная…».
— Бух-х-х! Ба-бах! — больно ударяет по барабанным перепонкам, и над их головами (метров на триста пятьдесят выше), пролетает — со страшной скоростью — жёлто-оранжевый огненный поток.
— Гав! Гав! Гав! — начинает активно паниковать Найда, мол: — «Это же самая настоящая вулканическая бомба только что пролетела рядом! Огромная и смертоносная! Немедленно уходим отсюда! Чем дальше — тем лучше! От греха подальше…».
Гул постепенно отдаляется. Хребет, идя на понижение, неуклонно расширяется и вскоре «вливается» в относительно ровное плоскогорье. Впереди просматривается что-то светло-серебристое.
— Мёртвый лес перед нами, однако, — останавливаясь, извещает Костька. — Прошу любить и жаловать, дамы и господа…. Как он образовался, однако? У меня на этот счёт — собственное мнение, отличное от…э-э-э, от общепринятого…. А ты, Красава, что скажешь? Что там излагает по этому поводу официальная, однако, наука?
— Последний раз Шивелуч извергался «по-взрослому», кажется, в 1964-ом году, — делится своими знаниями Олег. — Вот, во время того памятного извержения
— Мумии, говоришь, однако? Ну-ну. Ладно, шагаем…
Вокруг повисла вязкая, чуткая и тоненько звенящая тишина.
«Не слышно ни птичьих трелей, ни жужжания насекомых. Даже гула старика-Шивелуча не слышно. И это очень странно», — размышляет Олег. — «Вулкан-то совсем недалеко. Складывается впечатление, что над этим загадочным местом кто-то набросил шумопоглощающий Купол…. Кто-то Всемогущий набросил? Или же Потусторонний? Совсем и необязательно. Возможно, что всё дело в каком-нибудь глобальном геопатогенном разломе. Или, к примеру, в планетарных магнитных полях…».
Они идут по угольно-чёрной земле — среди мёртвых деревьев.
— Светлые такие, с лёгким платиновым отливом, — зачарованно и едва слышно комментирует Даша. — Длинные и тонкие, полностью лишённые коры…. Даже ощущение хрупкости возникает, словно бы все эти деревца — хрустальные. Мол, если дотронуться пальцем до конкретной веточки, то она тут же рассыплется — в мелкую-мелкую стеклянную пыль. Настоящее чудо природы, короче говоря…. А ещё есть чёткое ощущение, что за нами кто пристально наблюдает. Недоверчиво так, словно бы за чужаками и незваными гостями…. Прав дедушка, негостеприимное это место. Не стоит здесь оставаться надолго…. Как считаешь, Найда?
Но собака, вяло перебирая лапами и опустив лобастую голову к земле, молчит.
— Ага, вот и он, тот приметный камень, — указывает пальцем Олег. — Именно под ним папа тогда и сделал «закладку»…. Ворон, помоги мне, пожалуйста.
Вдвоём они отодвигают большой тёмно-красный валун, покрытый тоненькими светлыми прожилками, в сторону. Под камнем лежит непрозрачный пластиковый пакет.
— Запаянный, конечно, — Олег берёт пакет в руки. — Ладно, сейчас вскроем и посмотрим, что там внутри.
— Не стоит, Красава, однако, — не соглашается с ним Костька. — Потом вскроешь и посмотришь. Уже в мирном месте. А сейчас, однако, клади пакет в рюкзак. Уходить надо. Вечер приближается, однако. А в Мёртвом лесу — после заката — бывает небезопасно…
Неожиданно, словно бы подтверждая эти слова, раздаётся протяжный вой, наполненный — до самых краёв — ужасом, тоской и лютой ненавистью. Раздаётся, а через семь-восемь секунд затихает.
— Мрак сплошной и законченный, — зябко передёргивает узкими плечами Дарья. — Сматываемся отсюда, пока не поздно…
Уже в светло-сиреневых сумерках, на догорающем закате, они выходят к широкой и полноводной реке, вдоль берега которой проходит раздолбанная просёлочная дорога.
— Не сбились, однако, — удовлетворённо кивает седовласой головой Костька. — Нам с этой дорогой по пути. По крайней мере, километров двадцать с гаком…. Ага, вон, однако, и старый заброшенный строительный вагончик. Его здесь геологи бросили пару-тройку лет тому назад. Очень кстати, однако. Можно с костром не заморачиваться. Сейчас приберёмся немного внутри. И спать, однако, завалимся.