Беглец и Беглянка
Шрифт:
— У-у-у…. Тяф-ф…
— Ладно, старина, не расстраивайся, — утешает собаку Олег. — Ну, не успел Дашуту ухватить зубами за шиворот. Бывает…. Всё равно — молодец. Вот, шаманский посох спас. Хвалю.
— Гав!
— Хороший пёс. Спора, на, нет — Михась, прихватив походные котелки, направляется к ручью. — Сообразительный, на. Жаль…
— Чего — жаль? — удивляется Олег.
— Ничего, Красава, на. Это я так, о своём. Не бери, на, в голову…
Одежда высушена. Ужин завершён. Грязная посуда помыта. Миня ушёл спать в «мужскую» палатку.
Олег сидит на замшелом валуне у догорающего костра: так, размышляет о всяком и разном, да лениво посматривает по сторонам.
Тёмно-аметистовые вечерние сумерки постепенно сменяются угольно-чёрной ночью. Высокое небо покрывается множеством голубых и светло-жёлтых звёзд-звёздочек.
— Жёлтые, они крупные, — шепчет Олег. — И их мало. А голубые, они, наоборот, мелкие и совсем крошечные. И их — без счёта…. Голубые, наверное, это знаменитый Млечный Путь. Не иначе… Красиво здесь, конечно. Только красота эта какая-то тревожно-задумчивая и суровая, не обещающая — на ближайшее время — тихой и спокойной жизни.
Где-то на северо-западе, словно бы соглашаясь с беглецом, длинно и тягуче грохочет далёкий гром…
Утором, наспех позавтракав, они продолжают путь.
Через час, когда ледник остаётся позади, начинается подъём: тягостный, трудный, затяжной и утомительный. Подошвы сапог скользят на мокрых камнях. Ноют усталые плечи. Острые грани скал впиваются в ладони и колени…
Только после пополудни путники вновь оказываются на ребре хребта. Вернее, на относительно ровной площадке, расположенной на ребре одного из хребтов, вытянувшихся длинными извилистыми линиями (если смотреть на всё это горное безобразие из космоса), с юго-запада на северо-восток. Или же, наоборот, с северо-востока на юго-запад. Тут, уж, как кому больше нравится…. Уточняю ещё раз. На ребре самого низкого — из нескольких — хребта…
— Привал, хрр, — избавляясь от рюкзака, объявляет Олег. — Фу, подустал я что-то…. А также и ранний обед. Проголодался я что-то. В том плане, что целую кучу калорий подрастерял. Надо срочно восполнить их запас. Пока в обморок не грохнулся…. Дашут, что с тобой?
Девушка — на краю горной площадки, так и не сняв с плеч котомки, — напряжённо всматривается на восток.
— Эй, Дашута!
— Да, Красава?
— Что высматриваешь-то?
— Уже высмотрела. Иди сюда, покажу.
Олег подходит.
От гребня горного хребта, на котором стоят беглецы, к предгорьям спускаются, беспорядочно петляя между разномастными горами, горушками и конусами вулканов, четыре извилистые лощины.
— Смотри южнее правой крайней, — советует Дарья. — Видишь?
— Ага, точно. Вот же она, горка, похожая на большого спящего медведя: два характерных уха, короткая правая лапа, прикрывающая морду…. Глазастая ты у меня.
— А то…
Подходит Михась и через минуту подтверждает:
— Действительно, на, каменный мишка. Чудны дела твои, Светлая Тень. Ох, и чудны, на…. Что будем делать,
— Как это — что? По-быстрому перекусываем. Становимся напротив «медвежьей» горы. Разворачиваемся на сто восемьдесят градусов. И, не теряя времени, следуем-шагаем на запад…
— Бух, бух, бу-бух! — разносится над Срединным хребтом.
— Бух-х-х-х, — подключается чуткое горное эхо. — Бу-бух-х-х-х…
Гул затихает.
— На запад, на? Не теряя времени? — язвительно бормочет Миня. — В самое пекло? Ну-ну…. На небо-то, на, смотрели?
Небесная «картинка», действительно, неутешительная. И это — по меньшей мере.
На востоке — относительно Срединного хребта — небосклон безоблачно чист и светел. А на западе, наоборот, всё-всё-всё плотно затянуто низкими тучами.
— Тучищами, — тяжело вздохнув, уточняет Даша. — Очень пухлыми и иссиня-чёрными…. О-па! Молнии полетели из туч. Сразу с десяток. Изломанные все такие. Длинные. Светло-жёлтые и ярко-голубые.
— Бух, бух, бу-бух! — грохочет через некоторое время. — Бух-х-х-х…. Бу-бух-х-х-х…
— Рота, отставить — пустые сомнения, — командует Олег. — Вскрываем банки с тушёнкой. Оперативно уничтожаем их содержимое. И вперёд. На запад.
— Гав! — соглашается с ним Мухтар. — Гав! Гав! Гав…
Через трое суток, перевалив через череду горных хребтов, беглецы начинают финальный спуск.
Иссиня-чёрные тучи до сих пор висят над их головами. И молнии продолжают — время от времени — срываться вниз. И гром продолжает надсадно грохотать. А дождь, тем не менее, так и не начался.
— Плохо это, — сообщает на ходу Даша. — Ни единой капельки так и не упало на землю…
— Что же здесь плохого? — недоумевает Олег — Спускаться по сухому горному склону — гораздо безопаснее, чем по мокрому. Азбука путешественника.
— Да я не про это.
— Про что тогда?
— Существует одна старинная ительменская примета, мне про неё бабушка Ивнэ рассказала. Мол: — «Затяжные грозы без дождя — к трудностям и неприятностям…». Я так понимаю, что в этом случае небесная «водяная энергия» где-то копится и копится. Ну, чтобы потом найти себе выход как-то по-другому. И, зачастую, в неблагоприятном — для некоторых людей — ключе…
— Трижды сплюнь через левое плечо. И по дереву не забудь постучать. Например, по шаманскому посоху.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — послушно сплёвывает девушка.
— Стук-стук-стук, — стучит костяшками пальцев по посоху.
— Молодец, — хвалит Олег.
— Думаешь, милый, это поможет?
— Обязательно…. Как ты меня назвала?
— Назвала и назвала, — смущается Дарья. — А что, нельзя?
— Можно. И даже нужно. Всегда и везде. И как можно чаще…
Глава тринадцатая. Сбывшаяся примета
Горный склон остаётся позади. Камчатское небо по-прежнему затянуто низкими пухлыми тучами. Только цвет их поменялся: с густо-фиолетового на скучно-серый.