Беглец отовсюду

Лакодин Владимир

Пол рассеянно прошел мимо них, не ответив на чей-то возглас «Здорово, толстый!»

До дому было ходу пять минут, но стоял такой холод, что он натянул на нос горло свитера, а манжеты вязаных перчаток пристроил поверх рукавов куртки. Черное пальто и шарф тогда еще в гардеробе Пола не появились. Шел он, глядя в пол и думая о своем, наверное с минуту, пока сообразил, что за ним идут несколько человек.

Окончательно из задумчивости его вывело то, что кто-то стал сзади заплетать ему ноги, как бы несерьезно пытаясь поставить подножку. При этом издевательский голос запел идиотскую «песню «Кто нам купит закурить? Толстый купит

закурить». Она повторялась снова и снова, а подножки Полу ставили, отмечая ударами по ногам слова «кто» и «толстый».

Подножки учащались, песня убыстрялась, наконец, Полу стало страшно, и он развернулся лицом к преследователям. Перед ним оказалась незнакомое противное лицо, явно принадлежавшее человеку рыжему. Оно пело. На очередном повторении слов «Толстый купит закурить» против ожидания на слове «закурить» последовала не подножка, а что-то мелькнуло, и Полу показалось, что у него взорвался нос.

Следующее, что он помнил – он стоит в своем подъезде, на первом этаже. Шапки нет, перчаток тоже нет. На правом кулаке, вдоль костяшек – несколько кровоточащих ссадин. На куртке – впереди – красное пятно. Нос распух и болит, нижняя губа слева тоже распухла. В рту солоно. Голова, тем не менее, ясная – и в ней нет ни одной идеи о том, что происходило с момента, когда рыжий ему врезал, и до этой самой минуты. Пол не смог вспомнить этого ни на следующий день, ни потом.

Папа отнесся к драке с юмором, после того, как убедился, что серьезных травм у сына нет. На его вопросы о том, кто совершил вероломное нападение и почему, Пол туманно ответил «Так. Привязались там одни». Папа не стал требовать подробностей, а только осведомился «Ну ты бой-то дал более-менее?» Пол сказал, что «более-менее» дал.

В школу, конечно, его с утра такого красивого не пустили. А вот через день произошло странное. Когда, он вместе с толпой разновозрастных школьников, утром переобувался в школьном холле, подошли четверо из давешних старшеклассников. Все молча и церемонно поздоровались с Полом за руку, а один из них, когда ритуал закончился, внезапно хохотнул и сказал: «Ничо, Толстый. Мужик». И ушли, оставив, удивленного, но не выдавшего этого Пола одного.

Еще одно выпадение, очень тяжелое, но и спасительное случилось, когда умерла бабушка. Пол впервые видел мертвого человека и присутствовал на похоронах. Бабушка была неузнаваема – неожиданно маленькая и сухая, она лежала в гробу, как кукла из кукольного театра, которую упаковали, чтобы везти на гастроли. Гроб был бабушке велик.

До церкви Пол еще как-то держался. Но когда началось отпевание, он вынес только самое начало. От свечей был нестерпимо жарко. Запах ладана кружил голову. И когда хор очень стройно и мощно запел что-то вроде «Благословен Ты, Господи, научи меня повелениям Твоим», Полу перехватило горло и из глаз брызнули слезы.

Следующее, что он помнил: в столовой завода, на котором когда-то работала бабушка, заканчиваются поминки, все расходятся. Мама суетится, всем говорит «спасибо», папа складывает в пакеты оставшиеся неоткрытыми бутылки и какую-то нетронутую еду.

***

Когда Пола вели по темной и, кажется, деревенской улице, его шатало. Старик шел на полшага сзади, придерживал его рукой за шею, этой же рукой и направлял, изредка произнося какие-то короткие слова. Время от времени Пола обгоняла девчонка в белесом парике и заглядывало ему в лицо.

Голова

болела и кружилась. А главное – Пол совершенно не мог вспомнить того, что с ним произошло. Знал только, что пошел вечером на плотину – там было хорошо думать, глядя на воду. Развод родителей, ранее немыслимый, уже обрел у него в голове черты земные и обыденные, но на душе все равно было очень плохо. Вроде бы, он решил, как мечтал еще в первом классе, дойти до истока ручья, который питал водохранилище.

Шел долго, забрел в непролазные дебри. Под ногами хлюпало, приходилось то низко нагибаться, то перебираться через валежник поверху. А затем как-то быстро наступила ночь, и он, видимо, потерял направление. Кажется, видел – или показалось? – дальний огонек и решил идти на него. Но добраться не успел, кто-то крикнул, навалился, и начал пригибать к земле. Дальше – ничего, ни одной зацепки.

Его привели к какому-то строению, которое напоминало мельницу – вроде тех, с которыми сражался Дон Кихот, только без ветряка. Девчонка забежала вперед и открыла дверь. В этот момент Пол отчетливо увидел, что на спине у нее висит самый настоящий меч, а парик на голове – голубого цвета.

Внутри пахло одновременно аптекой, сеном, баней и библиотекой. Старик дотолкал Пола до огромной кровати, застланной какой-то потертой шкурой, и усадил. Затем он что-то сказал девчонке, та исчезла, погремела невдалеке стеклом и вернулась. Пол почувствовал, что на голову, сзади, ему намазывают что-то холодное и тягучее. Он невольно вжал ее в плечи, но старик резко поднял ему подбородок и повелительно помахал перед носом указательным пальцем.

Затем Полу сделали повязку и толкнули в грудь, мол, ложись. Он покорно лег – голова все еще кружилась. Хотелось закрыть глаза, но было страшновато. Пол поглядывал из-под век вокруг, но в помещении стояла ночная темнота, разгоняемая лишь огнем одной свечи, которая откуда-то взялась на столике, стоявшим в изголовье кровати. Дальше трех шагов от постели воздух как будто сгущался, и нельзя было различить ни мебели, ни стен. Свечное тело потихоньку таяло и капало прямо на старую книгу, на которой стоял помятый подсвечник.

Старик и девчонка долгое время не появлялись. Наконец, высокий незнакомец соткался из темноты, держа в руках закопченную металлическую кружку. От нее шел вкусный пар. Старик показал Полу знаками, что нужно пить. Пол приподнялся на локте, хотел взять кружку, но старик остановил его и стал поить пришельца сам, чуть наклоняя сосуд, чтобы тот делал маленькие глоточки.

Питье было похоже на ягодный чай с добавлением каких-то незнакомых трав. На половине кружки Пол почувствовал, что неимоверно хочет спать. Неверными губами он пробормотал «Спасибо, я сейчас передохну и допью» и провалился в приятную беспамятность.

Доктор Хтоний и Шимма стояли у кровати и смотрели на спящего. Старик отхлебнул из кружки, почмокал губами, кивнул и сказал:

– Часов двенадцать проспит. Утром сообразим, что с ним делать. А сейчас, ребенок, расскажи-ка мне как выглядели те, кто на него напал.

3. Смешение языков

Утром голова у Пола совсем не болела, но очень хотелось в туалет. Старик, кажется, догадался об этом, едва Пол свесил ноги с кровати. Он приглашающе почерпал воздух костлявой рукой и указал на неприметную дверку, что пряталась в темном углу недалеко от постели.