Беглец. Трюкач
Шрифт:
— Возможно, они хотят использовать его как пример, — сказал начальник полиции, покусывая сигару. — Хотят держать других молодых новобранцев в страхе, я думаю.
Да Фэ был сама любезность и сердечность.
— Я должен сообщить вам, что, этот парень, которого вы мне подсунули, не совсем, как бы это сказать, радеет о деле…
— Лемме знает, что будет, если он слишком зарвется, — ответил Бруссар мрачно. — Но он ведь у меня единственный свидетель.
Оператор улыбнулся Камерону.
— Вы имеете в виду, что он единственный, кто может опознать беглеца?
— Единственный,
Камерон отчаянно размышлял, как задать вопрос, который вертелся у него на языке.
— Так вы приближаетесь, — сказал да Фэ мягко. — Круг сужается!
— В.П., — начал Камерон, не зная, что говорить дальше. — Звучит как внезапный поцелуй, — наобум добавил он.
Бруссар пожал плечами:
— За это им и платят, а?
— Но даже если они хотят показать пример, то почему именно на этом парне, когда таких сотни?
— Откуда я знаю? Но не теряй времени на сочувствие ему. Лучше подумай о том парне, который займет его место.
Камерон продолжал прикидывать, как спросить у начальника полиции, кто прислал военную полицию на его поиски. Наверное, сержант, решил он, да, это мог быть только сержант…
— Вы сказали — займет его место? — спросил он.
Бруссар затянулся сигарой и глубокомысленно кивал.
— Видите ли, неважно, что вы думаете о войне, но ежемесячная квота набора должна быть заполнена. Это закон. Так что если кто-нибудь решит улизнуть за кордон, кто-то другой должен занять его место. Простая арифметика, а?
Камерон посмотрел на заграждение, где Джордан, улыбаясь и раскланиваясь, пудрил мозги десятку молоденьких поклонниц. Бруссар прав, думал он с мрачной улыбкой, на самом деле, он не имеет понятия…
— Да, — ответил он, — не следует рисковать за счет других.
Бруссар посмотрел на него и покачал головой:
— Кроме шуток, мне надо познакомить тебя со своим страховым агентом.
— Я бы настаивал для начала на двойном возмещении убытков от несчастных случаев, — сказал Камерон.
Начальник полиции покатился со смеху и выплюнул сигару.
— Черт побери, от несчастных случаев! — воскликнул он. — Это совсем другое. Ты достаточно крепко будешь привязан вечером, парень. У меня и без того забот хватает, чтобы ты еще покончил жизнь самоубийством на публике.
Когда Камерон, спустя несколько минут, уходил из луна-парка, он взглянул на витрину галереи, приглашающей на выставку портретов, выполненных пастелью, и увидел поверх одинаково розовых картин увеличенное отражение Джордана на фоне толпы. На миг его неприятно поразила мысль, что Джордан может за ним следить, затем, вспомнив, как они похожи, он рассмеялся. Нас можно принять за близнецов, подумал он. Шагая вразвалочку, как будто у него не было никаких забот, он пересек прогулочную площадку, ведущую к пирсу, вступил на миниатюрный эскалатор, который перенес его через ров со стоячей водой, окружавший комнату смеха и туннель любви и упирающийся в билетную кассу.
— Привет деятелю экрана, — сказал Камерон.
Джордан мгновенно изобразил широкую улыбку:
— Эй, не возражаешь, если я присоединюсь?
Миновав комнату смеха, потому что у него и так болел живот, Камерон купил пару билетов в туннель любви, и двое мужчин влезли в лодку, которая понесла их в сторону темной и мрачной пещеры.
— Ты был великолепен, — сказал ему Джордан. — На самом деле великолепен.
— Спасибо, — сказал Камерон, размышляя, что у актера на уме.
Я просто хотел тебе это сказать» потому что представляю, каково тебе.
— И каково?
— Понимаешь, я катаюсь на саночках, а ты их возишь.
— Это правило игры, — ответил Камерон, пожимая плечами. Лодка подплыла к плохо освещенному входу в туннель, где маячили несколько неуклюжих муляжей доисторических монстров, а их рев искажало замкнутое пространство.
— Во всяком случае, одной вещью я тебе отплатил, — сказал Джордан. — Я имею в виду, что по-настоящему разогрел ее для тебя, а?
Камерон быстро взглянул на него, но лодка накренилась, и их внезапно окутала полная темнота.
— Понимаешь, без напряга, — продолжал актер, — но знаешь, почему она дала мне отставку и закрутила с тобой?
— Нет, — сказал Камерон. — Почему?
— Потому что я на самом деле довел ее до кондиции сегодня утром, вот почему. Я это всегда чувствую. У них появляются такие маленькие капельки пота над губой и еле уловимый приятный запах из ушей.
Камерон порывался заткнуть актеру рот кулаком, но лодка сделала еще один вираж, и несколько бутафорских дикарей в Набедренных повязках испустили пронзительные воинственные призывы и стали угрожать им стрелами, и его вдруг обезоружило присутствие компаньона, который улыбался ему во весь рот, как сообщник.
— Послушай, старина-дублер, я действительно завел ее. Я чувствовал коленями, как жар идет из ее трусиков. Клянусь Богом, она обалдела! Во всяком случае, ее соски стали твердыми. Этого ведь не скроешь, правда? Эти прелестные соски пробивались сквозь волосы на моей груди, как цветы в лесу. Удивительно, что с ними ничего нельзя поделать, даже если тебя ненавидят всеми печенками. Клянусь Богом, это совершенно непроизвольно!
Они вошли еще в одно затемненное пространство туннеля, и, задыхаясь, Камерон сделал над сабой невероятное усилие, чтобы сдержаться.
— Еще две-три минуты, и я мог уложить ее. Прямо на глазах всей съемочной группы. Включая и его! Вот это был бы номер для камеры, правда?
— Да, — ответил Камерон, думая, достаточно ли глубокая вода в туннеле любви, чтобы в ней кого-нибудь утопить.
— Так что же ты получил?
— Я? — сказал Камерон, — Ничего.
— Кроме шуток.
— Кроме шуток.
Джордан довольно хихикнул:
— Ты упустил шанс в жизни, старина дублер. Поверь мне, она была уже тепленькая.
Камерон не ответил. Впереди показался свет в конце туннеля любви.