Беглецы в бесконечность
Шрифт:
– А она?
–
удивлялся Слави странностям человеческой натуры - вот ведь как бывает, ловишь для друга немку с дредлоксами, а ничегошеньки не помнишь...
– А она сказала, что уже отлила у канала и попросила закурить, ты осел! предложил ей разделить нашу компанию, она вцепилась в меня, а ночью я думал - ну и все, Алекс, пришел тебе большой...
– А че дальше то было, -
внезапно заинтересовался событиями прошедшей ночи Слави, видимо похмелье стало отступать, Алекс продолжил;
– Я ее согнал с себя и выгнал в коридор, там она по-моему, прямо в коридоре, кого-то и изнасиловала...
– Ни чего не помню, -
удивился Слави и длинно сплюнул в воду. Как
Слави и Алекс одновременно глянули друг на друга и скорей всего тоже одновременно подумали друг о друге - как же он изменился... Память пыталась подсказать какие-то воспоминания, напомнить, какими они были, но все застилалось сегодняшним видом - мешки под глазами у обоих, длинные волосы и борода с редкими-редкими седыми нитями в них у одного, морщины вокруг глаз и рта на невыбритом с красноватыми мелкими жилками лице у другого... Довольно таки крепкие щеки, и нос выглядывающий из бороды-усов у одного, и со значительной проседью жидкие волосы другого... Видать несладко ему было этой ночью - подумал один, да, жизнь его сильно не баловала - подумал другой... Слави улыбнулся и потянулся почти допитой, бутылкой к бутылке Алекса, тот двинул свой коричневый сосуд встреч. Звякнуло колоколом стекло, отозвало где-то вдалеке костельным звоном оглянулся ранний прохожий, оглянулся и улыбнулся, друзья? приятели? отхлебнули пива и еще раз улыбнулись друг другу с растущей приязнью, наверно все же мы были корешами, а не просто приятелями-знакомыми, что-то через четверть века вырисовывается сквозь туман прожитых дней - мелькнуло у обоих.
– Ты знаешь Слави, я ведь кроме как в Совке и не был больше хипом...
– Как же так, Алекс? Ты же мне ночью рассказывал, что в 76 оказался в Штатах, там же
волосатых еще навалом было?..
– Да знаешь, Слави, закрутило меня, я же после советской армии голодный был, на каждую юбку волком смотрел, бросится готов был, ну а тут секретарша эта, Джени, что стала моею женой, а потом конченной мымрой, наследство, бизнес, купил кусок земли, а там строительство началось, я еще больше разбогател, Джени меня в круг сраный ввела, аристократка херова, круг-то - аптекарша с мужем аптекарем, лавочники и прочая мелочь, я деньги вложил в акции одной фирмы на Аляске - она в гору поперла, я акции продал с большим наваром, она сгорела, дома, земли, магазины, херня всякая, одних ресторанов в том Жопаплюйске трахнутом у меня было аж двенадцать... Уже примеривался к игорному бизнесу, не казино конечно, там мафия, а знаешь - тотализатор и прочая, как стал... пить и трахать все, что шевелится, почтальоншу, всех официанток и продавщиц в своем бизнесе, кассирш, до муниципальных сотрудниц уже добирался, половину подруг своей мымры отодрал... И пил, пил, пил... Потом лечился в клинике одной...
– Может зря мы так вчера вдарили, а, Алекс?..
– Да не бойся, я после того лечения четыре года в рот не брал, потом понемногу развязался, но запои не начались.. И кроме Джени ни на кого не смотрел, но и бизнесом заниматься не мог, блевать с него тянуло, как гляну на бумаги, что подписывать надо, так сразу рвотные позывы, такой вот рвотный рефлекс, дружище... Я рад за тебя Слави, что все эти годы ты в хипповой шкуре пробегал, молодости нашей не изменил... Рад. Хоть один из нас двоих...
– Да ладно тебе, Алекс, из меня героя Советского Союза клепать... А дальше-то что было? Все пучком, с чего развод-то?..
– Да, Джени, настоящая американка, когда изменял - терпела, когда пил - терпела, когда на
Снова звякнуло стекло глухим колоколом, снова отозвался где-то далеко костельный колокол, булькнул Гролш, затекая в уже смягченные и охлажденные глотки, два длинных плевка, Слави установил бутылку на пушке и начал сворачивать небольших размеров джойнт. Можно даже сказать - джойнтик.
– Ну да ладно, хватит о грустном. А как ты, Слави? Я почти ни чего с твоих ночных рассказов не помню... Почти ни чего...Ты вроде бы сидел что ли? За что?
– Долго рассказывать, пришили диссидентство, а фактически за то, что свободно жить хотел... Не будем о грустном, как-нибудь в другой раз...
– А ты говорил, что вроде бежал из Совка после путча?.. Вроде бы много катал по миру?.. Ну-ка напомни.
– Да что снова ворошить, Алекс, -
оба покосились на проходящую мимо стройную мулатку в очень короткой юбке, затем Слави продолжил.
– Как-нибудь по приколу и на трезвую голову сядем, и я тебе еще разок с подробностями все и выдам. Насчет катал - да, я протусовался что надо, после несвободы в Совке, был в Индии, Штатах, Канараы, всю Европу раз сорок насквозь во всех направлениях, ну Израиль, Марокко, Сенегал, Карибы, Ибиза даже, -
захохотали оба нехорошему названию, поймет только знающий русский язык. Насмеявшись, оттерли слезы, Слави рукавом цветастой рубахи не первой свежести, Алекс же рукавом сиреневого блейзера от Кардена, правда сильно измятого и весь в различнейших пятнах, по которым можно было изучать прошедшую ночь... Под блейзером у Алекса была все та же полосатая сорочка с крокодилом.
– Да, натусовался я как следует... Бывал и в восточной Европе...
– А на что живешь, Слави? Неужели на тот номер, что я вчера видел?..
– Чем же плох, Алекс, чем же плох? Сидишь, ни хрена не делаешь, карточки лишь перевертываешь да глаза пялишь, а туристы дураки прайса сыпют да сыпют,-
Слави хитро посмотрел на Алекса, тот сидел в легком недоумении, не совсем понимая, видимо за давностью лет позабыл, как в Совке бутылки собирали да возле главпочтамта прайса-хрусты сшибали, на телеграмму бабушке! что бы забалдеть с "сухаря"... Ах да! он же вроде всегда в той уфимской банде за богатого буратино хлял, хрустов у него почти не меряно было... пенсию что ли за принтов получал...
– Может тебе какая помощь нужна, Слави? Может бабок... бабок тебе подкинуть? А?
– Алекс, Алекс, как ты был при прайсах тогда в Уфе, так таким и остался... Эх Алекс, ну чем же ты мне можешь помочь, чем?
–
пустая бутылка опустилась на камень набережной, вторая взлетела ракетой к губам, спрятавшимся в бороде, издав по пути знакомый хлопок керамической пробкой, такой поцелуйный звук, резко запахло густым пивным запахом...
– Чем же ты мне,-
глоток, другой.
– Помочь сможешь, Алекс? Алекс, Алекс, ну дашь мне прайсов, бабок то есть, ну сколько ты там мне сможешь отвалить, а? Миллион не отвалишь, а пара-тройка бумажек меня более счастливым не сделает. Они же кончатся скоро и что?.. На всю жизнь не наешься, на всю жизнь не напасешься, а усыновить меня ты вроде как не собираешься, а, Алекс?
–