Беглецы. Восстание на золотых приисках (с илл.)
Шрифт:
Диком овладела утихшая было ярость. Он шагал взад и вперёд по комнате.
— Я не могу оставаться здесь, когда кругом происходят такие события! — сказал он. — Пусть меня узнают, но я должен идти.
Козима подбежала к нему, обняла и расцеловала.
— Мой герой! — воскликнула она и тут же окатила Дика холодной водой, добавив: — Я бы хотела расцеловать вас всех!
Дик поспешил к холму Бэйкери. Отряды полицейских и солдат, предшествуемые цепями стрелков и охраняемые с флангов кавалерией, построившись в боевые порядки к югу от правительственного лагеря, шли теперь на прииски. Старатели отступали, временами останавливались, но задержать противника не могли.
На холме Дик увидел толпу людей, полных энтузиазма.
Питер Лейлор, не расстававшийся с винтовкой, стоял на пне, откуда произносились речи, и кричал:
— Стройтесь, ребята!
Старатели торопливо сбегались, держа в руках такое оружие, какое им удалось раздобыть, и, повинуясь словам и жестам Лейлора, строились в длинные неровные ряды. Дик встал в ряд, самый близкий к Лейлору. Незнакомый человек заносил в книгу названия образовавшихся отрядов и имена их командиров.
Дик видел, как к Лейлору подбежал итальянец Рафаэлло. Лейлор взял его за руку и показал на группу невооружённых немцев и итальянцев.
— Синьор, мне нужен как раз такой человек, как вы. Скажите этим джентльменам, что, если они не могут раздобыть огнестрельное оружие, пусть каждый возьмёт кусок железа дюймов шести в длину и прикрепит к дубинке. Такой пикой они вполне смогут пронзить тиранов насквозь.
Рафаэлло отвёл своих людей в сторону и передал им указание Лейлора. Раздались оглушительные крики, угрожающие и весёлые. Люди бегали взад и вперёд, спорили, ободряли друг друга, делились новостями, обращались к Лейлору за подтверждением какого-нибудь приказа или за помощью в затруднительном положении. Только что назначенные командиры ревностно обучали своих людей начаткам военной дисциплины. Вооружённые старатели, дефилируя перед Лейлором, произносили слова присяги повстанцев:
— Клянёмся Южным Крестом нерушимо стоять. друг за друга и бороться, защищая наши права и свободу!
Дик увидел Шейна и вышел из рядов, желая перемолвиться с ним словечком. Шейн обменялся с Диком рукопожатием и дал ему револьвер.
— У меня их два, малыш. — Он толкнул Дика к крупному румяному немцу. — Знаменитый борец за свободу Фред Верн, а это патриот Дик Престон.
— Искренне рад знакомству с тобой, товарищ! — сказал Верн, стискивая ручищей руку Дика, а потом потрясая длинной шпагой. — Пришёл час расплаты с угнетателями. Я, Фредерик Верн, клянусь в этом. Горе тому, кто встанет на моем пути. Месть моя будет ужасной, и говорю я это в здравом уме и твёрдой памяти. Дрожите, деспоты земли, ибо Фредерик Верн обнажил свою шпагу. Пусть исполнится правосудие даже наперекор небесам.
Потом он понизил голос и доверительно сказал Дику:
— Я храбрый, очень храбрый человек. Почему мне не признаться в этом? Ты сам увидишь. Ты тоже не из робких. Для такого малыша ты исполнен доблести, и я жму тебе руку с большим восторгом.
— Пойдём познакомимся с Лейлором, — сказал Шейн, уводя Дика.
Верн на прощание помахал им шпагой. Кричали командиры, проверяя по спискам своих людей. Кто-то стрелял из револьвера.
Лейлор стоял на пне, озираясь по сторонам. Когда Шейн с Диком подошли к нему, он слез с пня.
— Это мой друг, — сказал Шейн.
Лейлор пожал Дику руку.
— Хорошо быть среди друзей, — сказал он. — Всегда хорошо,
Он повернулся и крикнул красивому ясноглазому юноше канадцу:
— Капитан Росс, пусть люди рассчитаются по два!
Передав приказ другим командирам, Росс подбежал к флагштоку и снял знамя. Потом, привязав его к пеклке, он стал во главе повстанческих отрядов.
— К холму Эврика, защитники Южного Креста! — крикнул Лейлор, и колонна двинулась.
Кое-кто нёс на плече винтовку, другие тащили наточенные пики, у третьих были кирки или лопаты. Дик шёл рядом с Шейном. У костела повстанцы свернули и пошли через лощину. Отряд Дика был одним из передовых. Поднявшись на холм Эврика, мальчик оглянулся. Он увидел, что сдвоенные ряды повстанцев растянулись по всей широкой лощине и её дальнему склону до самого костела.
Когда последний ряд взобрался на холм, Лейлор велел строить баррикаду — не столько в качестве укрепления, сколько для того, чтобы образовать заслон, за которым можно было бы без помех проводить учения и заниматься подготовительными работами. Размещённый в отгороженном лагере штаб повстанцев должен был внести большую чёткость в ход восстания.
Пространство площадью приблизительно в акр было наспех обнесено оградой из брёвен, перевёрнутых телег, камней и всякого хлама. На холме не было настоящих шахт, потому что никто не знал, проходит ли там золотоносная жила, но несколько «сторожей» жили там на своих участках и от нечего делать вырыли неглубокие ямы. Несколько палаток этих старателей оказались в зоне, отведённой под лагерь; в них-то и расположился Лейлор со своим штабом.
Людям разрешено было разойтись. Некоторые старатели вернулись в долину, другие рьяно принялись строить ограждения, третьи, соединившись в небольшие отряды, продолжали учение. В каменном очаге развели огонь, и кузнец начал ковать наконечники для пик.
Из всех старателей, собравшихся на холме Бэйкери, походным порядком в лагерь пришло около трети. Иные с осторожностью относились к мысли о вооружённом сопротивлении; другие хотели посмотреть, как будут развиваться события; некоторые разбрелись по своим хижинам и палаткам, намереваясь по первому призыву присоединиться к повстанцам, но пока желая спокойно есть и спать.
Лейлор не мог держать под ружьём большое количество людей: для этого у него не было ни командиров, ни нужных средств. Он собирался сделать из лагеря командный пункт, где можно было бы с максимальной быстротой и пользой для дела продолжать обучение добровольных отрядов.
Командиры, Верн и второй немец — Льюмен, Кенворти и второй американец — Макджил, Лейлор, Рафаэлло и несколько других собрались неподалёку от лагеря, в лавке, которую содержал ирландец, некий Шенахан. Там они составили Декларацию независимости и избрали Лейлора главнокомандующим.
В нескольких ярдах от лагеря Дик с Шейном нашли незанятый полуразрушенный сарай и устроили там себе ночлег. Когда спустились сумерки, повстанцы развели костры, и под летним звёздным небом зазвучали песни ирландских повстанцев, английских чартистов, немецких борцов на баррикадах. Вблизи от Дика пела группа чартистов, арестованных в Англии за то, что они добивались всеобщего избирательного права с тайной подачей голосов, и приговорённых к каторжным работам с высылкой в Австралию. Дик был глубоко взволнован их песней.