Беглецы
Шрифт:
Люди тащились где-то вдалеке — их выносливости не хватало, чтобы не отставать. К счастью, Барст все же решил устроить привал. Сегодняшний день показал, что кочевники догонять их не собираются — видимо, план Ларона сработал, — поэтому лучше было передохнуть.
— Если суждено сдохнуть, то сдохнем, — постановил Барст. — А так хоть выспимся.
Наутро из четверых не встали трое. Для людей раны и жара стали непосильным испытанием. Ларон сначала все же поднялся, побрел за Барстом, но через сотню метров рухнул на сухую землю. Так потекли часы мучительного ожидания смерти. Периодически он проваливался в забытье, а когда возвращался
Внезапно Ларона перевернули на спину, и что-то полилось в открытый рот. Живительная влага на мгновение вернула разум в умирающее тело. Эльф настолько пришел в себя, что даже смог открыть глаза. Он увидел склонившегося над ним Барста, который выливал из фляги воду, заботливо приподняв голову товарища — чтобы не захлебнулся.
— Спасибо, — выдохнул Ларон, когда вода закончилась. Во рту тут же вновь стало сухо, но даже такая малость помогла эльфу вернуться в мир. — Почему?
— Потому что должен, — обрубил Барст и взвалил себе на спину Ларона.
Почти теряя сознание от усталости и боли, эльф все же смог заметить вдалеке два безжизненных человеческих тела. Мир их был слишком жесток, и теперь Ларон познавал эту истину на своей шкуре.
***
Следующую неделю Ларон запомнил плохо. Все это время Барст нес его на себе — благо орк был в несколько раз сильнее и здоровее тонкокостного эльфа. На ночь они останавливались. Барст неизменно доставал откуда-то воду. Когда Ларон немного пришел в себя, то задался этим вопросом.
— Видишь ту травку? У нее глубокие корни, если под ней рыть, то можно наткнуться на подземный ручей, — довольно миролюбиво объяснил орк.
— Хорошо… что так можно, — чуть путано ответил эльф. Его продолжала мучить лихорадка. Лицо гноилось, с ранами на спине дело обстояло лучше. Будь они в лесу, Ларон знал бы, какими травами подлечиться, убрать гной и воспаление. Но в пустыне, кроме колючек и сухих веток, не было ничего. Барст как-то предложил прижечь рану, но Ларон отказался. Уже поздно. Либо он переживет это, либо умрет.
Думать о своей судьбе Ларону почти не приходилось. Большую часть недели он провел между явью и бредом, только дней через шесть болезнь пошла на спад. Над степью вдруг полились дожди, затопляя все вокруг. Это играло на руку беглецам, ведь так повышались шансы, что кочевники их не заметят. Но постоянные дожди также принесли вечный холод и сырость. Теперь воды было слишком много, ночами было невозможно спать. Они с Барстом шли сутки напролет — Ларону полегчало, и теперь он мог передвигаться сам. Лицо еще побаливало, но основное воспаления пошло на убыль. Эльф старался не думать о том, что им с товарищами наконец улыбнулась удача — боялся сглазить, словно был невежественным селянином-человеком, а не бессмертным жителем Рассветного Леса.
— Скоро дойдем, — проворчал Барст, еле волоча ноги. Даже орка утомила долгая дорога, непогода и раны.
— Ты вернул долг, — пробормотал Ларон, бредя рядом. — Можешь быть спокоен.
— Я и так спокоен, ушастый.
— Рад за тебя.
— И я.
Вот такие "гениальные" диалоги велись между ними. На большее сил не было.
Через пару дней дожди прекратились, выглянуло солнце, и Ларон потерянно заметил:
— Мы идем на север.
—
И они повернули. Ларону страшно было представить, сколько они потеряли времени, идя не туда. Но он молчал, питая в душе сильную благодарность и признательность к Барсту. Тот спас его и продолжал помогать. Один Ларон здесь бы не выжил. Он даже как-то попробовал отблагодарить Барста, но орк грубо оборвал его, еще и добавив пару ругательств. Ларон сделал ему замечание. Барст замолчал и больше не говорил с ним. Если бы у эльфа остались силы, он бы рассмеялся — таким забавным иногда казался его юный друг. С одной стороны, в деле выживания Барст смыслил куда больше, но с другой — в личных отношениях он часто вел себя неразумно, часто начинал глупить. К примеру, он мог загореться какой-то идеей и попытаться ее воплотить, даже если она была откровенно бредовая. Ларону приходилось одергивать Барста или мягко отговаривать. Иногда ему казалось, что он объезжает молоденького жеребца или учит юного эльфа. Оставалось надеяться, что Барст не замечает отеческой привязанности Ларона, а то скандала не миновать — орк упорно продолжал "ненавидеть" эльфа, потому что он эльф, ушастый, остроухий и бесит.
— Скоро выйдем, — повторно провозгласил Барст на пятый день пути после их "эпохального" поворота. Ларон проявил тактичность и не стал язвить, как наверняка сделал бы Ворон. Или Агнет, если бы это был промах Ворона. Ларон теперь часто задумывался о том, что произошло с их бывшими товарищами по несчастью. У него было много времени на размышления, и чем лучше ему становилось, тем сильнее он волновался о потерянной парочке. Больше всего его беспокоила судьба Агнет, хоть он и верил, что она может позаботиться о себе. Но все равно, все равно…
Кочевники налетели на них у самой границы. Ларон уже видел тонкую зеленую полоску леса, когда сзади раздалось ржание. В этом не было ничего удивительного — больше стоило поражаться тому, что их еще раньше не поймали. Степи находились под властью кочевников, и чужакам здесь не было места.
Этот отряд был намного меньше предыдущего, который пленил Барста с Лароном. Однако сейчас у орка с эльфом даже не было оружия — лишь одна на двоих фляжка да кривой нож, который Ларон украл в лагере.
— Что делать? — потерянно прошептал эльф, но все же догадался протянуть орку нож.
Тот с презрением посмотрел на коротенький кусок железа и хмыкнул:
— Сам справлюсь, смотри, ушастый.
Кочевники редко использовали луки, только для охоты, предпочитая ловить людей и нелюдей арканами и плетьми. Это сыграло с ними злую шутку. Стоило только отряду из двух дюжин кочевников налететь на парочку, как тут же началась неразбериха. Барст одним мощным рывком сбил с ног ближайшего коня, голыми руками ломая шею седоку. Ларон не растерялся, подскочил к нему и забрал с трупа кривой южный меч. Хоть какое-то оружие! С ним эльф чувствовал себя куда увереннее. А вот Барст предпочел длинное копье, которое он отнял у следующего всадника, тоже быстро полетевшего на землю. Отряд кочевников был слишком большой для двух беглецов. Кони ломали ноги об упавших собратьев, и главной опасностью для Барста с Лароном были даже не мечи и копья людей, а копыта лошадей. Но эльфа спасала ловкость, а орка — сила. Он легко сбивал с ног коней или выбивал копьем из седла всадников.