Беглянка для наследника
Шрифт:
21.4
Я шла не чувствуя ног, вроде и готовилась морально, понимала, что так будет, но мерзкое чувство беспомощности накатило снова.
Сразу поняла, когда мы зашли в основной дом. Тут не было роскоши, все же это племя, и привычного мне комфорта просто нет, но места было значительно больше, как и света. Пол был не земляной, а мебели больше. Булакарамэ уверенно вел вперёд, пока мы не зашли в просторную комнату.
В центре комнаты, на странном сооружении из подушек сидел вождь. И перепутать его было ни с кем нельзя.
Первое, слово какой
Мощный торс оказался оголен и взгляд успел выхватить несколько серьёзных шрамов на груди. Как будут хищник подрал. Татуировки тоже присутствовали и в большом количестве. Волосы, уже седые, по вискам сбриты, а оставшиеся заплетены в косички.
Мой осмотр длился несколько секунд, пока Булакарамэ не надавил на плечи, вынужден встать на колени. Эта поза была унизительна, но силы не равны, да и страх подтачивал гордость и внутренний бунт.
Так, стоя на коленях, я крепко сжала ноги и положила руки на бедра, особенно остро ощущая, что на мне нет нижнего белья. Этот факт заставлял чувствовать себя ещё более беззащитно и бессильно.
Глаза я благоразумно опустила вниз, и затаила дыхание.
Мужчины стали разговаривать на местном языке. Как и ожидалось, голос вождя оказался под стать хозяину. Глубокий, раскатистый бас, от которого, казалось, пол ходит ходуном.
Я не могла видеть, но слышала, что интонации в разговоре были благожелательными и родственными.
Пропустила момент, когда вождь поднялся и опомнилась лишь, увидев голые ступни.
— Встать, — велел Булакарамэ.
Я осторожно поднялась на ноги, придерживая платья и посмотрела на вождя, попадая в плен его взгляда. Тяжёлого, давящего.
Лицо было грубым, уже покрытым первым морщинами, крупные черты лица и тяжёлый подбородок, а глаза, темно-болотного цвета смотрели в ленивым любопытством.
Он внимательно осмотрел мое лицо, волосы, фигуру и кажется остался доволен. Одобрительно кивнув племяннику.
А дальше, он сделала шаг вперёд и слегка нагнувшись, из-за разницы в росте, приподнял платье, чтобы грубо надавить на промежность. Я же с первобытным ужасом вцепилась в его руку, пронзая до крови ногтями кожу и тщетно пытаясь отодвинуть ладонь.
Глаза вождя мгновенно заполнились бешенством и второй рукой резко схватив за горло, перекрыл кислород. Паника накрыла окончательно, я дернулась и уже обоими руками пыталась отодрать его от горла. А он в этот момент второй рукой грубо вошёл пальцем внутрь меня, не церемонясь и несколько раз толкнул пальцем. Это было больно, низ саднило, но ужаснее ощущать, как лёгкие жжет от нехватки кислорода. Ещё несколько секунд и сознание поплыло, а я уже ничего не соображая стала терять сознание.
В этот момент меня
Я лежала у ног островитян с задранной юбкой, из глаза не переставая лились слезы.
Над головой раздался недовольный рык вождя. Сквозь пелену слез увидела на его руке следы крови и со всей силы помолилась Единому, чтобы эта была кровь от месячных дней, а не от лишенной девственности. Потому что, в противном случае, жить с этим, я не смогу…
Глава 22
22.1
Все было, как в тумане, когда меня вели назад. Вождь отмахнулся и дал распоряжение племяннику увести свою рабыню.
Я ничего не понимала и дойдя до комнаты легла на шкуру и сжалась в комок. Единственное желание, остаться одной, чтобы никого не видеть и не слышать. Я ощущала себя грязной, растоптанной. А ведь он ещё даже не подмял под себя… Дура, раньше думала, что все смогу выдержать, а оказывается, что не могу, даже этого.
Булакарамэ пыталась мне что-то сказать, но видя моё состояние все-таки оставил одну.
Ночью, я осознала, что это была кровь от месячных. Облегчение было огромным. Как будто гора свалилась в плеч. Правда, оставался вопрос, почему на это так агрессивно отреагировал вождь.
Уже утром Булакарамэ мне объяснил, что во время «красных» дней, женщины не имеют права выходить из дома, а мужчины их посещать. Считалась, что это к неудачи, а учитывая, что вождю кровь попала на руку, то могло считаться плохим предзнаменованием. И тем не менее, вождю я понравилась, и он забирает свой подарок. Тем более, что сейчас иных рабынь у вождя нет. Правда, ночи я буду с ним разделять только, когда месячные пройдут.
Далее мне подробно расписали, что я могу или не могу делать в это время.
Я не могу выйди из дома, и пока идут красные дни заходить в основную часть дома.
Позже, если вождь останется мной доволен, переселят в его комнату. Физические наказания в отношении рабынь практикуется, но это я уже итак поняла, горло до сих пор саднило, а ощущение руки, перекрывающей воздух не проходило. Мой статус был ниже чем у детей в племени, и приравнивался к домашнему скоту. Исправить это могло только расположение вождя, которое опять же заработать можно было в постели. Что интересно, имени вождя мне тоже не сказали, оказывается это особая милость, знать и обращаться к нему по имени. И конечно, рабыне такая честь не светит.
Сейчас же, в течении этих дней, я должна ютиться в каморке, и ждать пока не пройдут месячные. Потом ублажать вождя и надеяться, что он останется доволен. Вот только, не смогу я ублажать его. Слишком хорошо помню накатившийся ужас от его пальца, двигающегося внутри меня. И что же делать… что, мне, демон побери, делать?! Бежать? Я не выживу в джунглях, а на дороге найдут. Остаться? Не захочу жить после того, что случится. И ждать помощи не откуда. Тут никому нет дела до чужой рабыни. Даже если она аристократка.