Беглянка. Дорога к счастью

Бигси Анна

Белов не стал спорить и медленно пошел вперед. Телефон, спрятанный в носок и ботинок, причинял дискомфорт и мешал нормально двигаться, но именно это обстоятельство придавало Саше уверенности. Старался ступать аккуратно, чтобы не дай бог гаджет не вывалился и не разрушил его гениальный план.

Войдя в полуразрушенное здание, он остановился, привыкая к темноте.

— А, Саша, вот и ты. — Голос Мясницкого звучал откуда-то справа, и Саше ничего не оставалось, как пойти на звук.

Наконец он заметил одиноко стоявшую у окна фигуру, точнее у того,

что от окна осталось, и остановился рядом с ним.

— Итак, я здесь, — сухо бросил он и встал к Мясницкому боком, так же устремив взгляд куда-то вдаль.

— Это хорошо. Поговорим?

— Давайте попробуем.

— Чего ты хочешь? Проси, я сегодня щедрый, — усмехнулся Глеб Евгеньевич, по-видимому, пребывая в прекрасном расположении духа.

— Я хочу, чтобы вы оставили в покое меня и мою семью, — серьезно ответил Саша и прикрыл глаза, усердно пряча свою злость глубоко внутри. Срываться нельзя было ни в коем случае, а руки так и чесались начистить довольную физиономию противника.

— Хорошо, — внезапно согласился он, но почти сразу добавил: — Как только родится ребенок, вы отдаете его мне, и забываем о существовании друг друга.

— Вы в своем уме? — воскликнул Саша от неожиданности. В голове не укладывалось, как такое вообще можно предложить, но чего было ожидать от человека без принципов и совести.

— Естественно. Я же уже сказал, что всегда получаю то, чего хочу, — напомнил Мясницкий и интенсивно размял пальцы. В каждом жесте чувствовалась угроза, но Саша не дрогнул.

— Мой сын не продается, — решительно заявил он и сжал челюсти так, что желваки проступили на лице.

— У всего есть своя цена и не всегда это деньги, — вкрадчиво произнес Мясницкий и повернулся к нему лицом, прожигая насквозь изучающим взглядом. — Твоя свобода, например… Одно мое слово — и ты сядешь на много-много лет…

— Я лучше сяду! — выпалил он без раздумий и сделал шаг вперед.

— Не горячись, — перебил его Глеб Евгеньевич и благоразумно отошел. — Пока ты будешь сидеть, я заберу твою женщину и сделаю своей… Что тебе важнее: здоровье женщины, дочери или сын? Готов ты обменять столько жизней всего на одну?

В глазах потемнело, а сердце тревожно дернулось в груди. Чудовищный выбор. Нечеловеческий, и Саша не собирался его делать. Куда проще было вцепиться в глотку и задушить этого мерзкого червяка. Лишь бы успеть до того, как его бугаи рванут сюда.

— Вы мне угрожаете? — тихо спросил Саша, в очередной раз ловя себя на мысли об убийстве. Сможет ли он? Справится ли? Не дрогнут ли руки?

— Да ну что ты, мы ведем светскую беседу и фантазируем, — рассмеялся Мясницкий. — А ты подумай, прежде чем отказываться…

— Зачем он вам? Что вы так прицепились к этому ребенку? — Саша шумно выдохнул, взяв себя в руки, и начал осторожно выспрашивать информацию.

— Это взрослые дела, — отмахнулся Глеб Евгеньевич, не желая посвящать его в свои планы.

— И все-таки я хочу знать, если, чисто гипотетически, соглашусь отдать вам сына…

— Надо же мудрые мысли. — Кривая ухмылка исказила

лицо Глеба. — Не переживай, он не будет ни в чем нуждаться. Я воспитаю из него достойного мужчину.

— Где гарантия, что вы не убьете его так же, как и всех остальных?

— Ты забываешься. — В глазах Мясницкого блеснул недобрый огонь. — Я не убийца.

— Конечно, лишать людей жизни чужими руками — это не убийство, — усмехнулся Саша, ощутив, что на верном пути. — Ларину подстроили аварию, Павел вышел в окно, и вы, конечно же, не имеете к этому отношения.

— У тебя нет доказательств. — Глеб Евгеньевич отмахнулся от него, как от назойливой мухи, но голос звучал не так уверенно, как прежде.

— Ошибаетесь. — Саша ринулся в нападение. — Доказательств более чем достаточно, и все они в надежных руках. Если со мной что-то случится…

Острая боль внезапно пронзила затылок, звон в ушах оглушил, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Саша рухнул на пол как подкошенный, и под ним образовалась липкая красная лужа.

***

Пребывая в странном состоянии, Саша слышал какие-то звуки, но не мог их идентифицировать. Тело казалось ватным, а сознание потерянным. Едкий запах нашатыря ударил в нос, заставив его неприятно скривиться и чуть приоткрыть глаза, оценивая ситуацию. Голова сильно кружилась, но, как ни странно, не болела. Неясное облако склонилось над ним, упорно пытаясь привести в сознание. Саша не понимал, что происходит, где он и что от него хотят. Последнее, что запомнил, злобную гримасу Мясницкого и оглушающую боль в затылке. Мысли забарабанили в воспаленном мозгу, словно ливень по подоконнику. Если живой, значит, для чего-то нужен. Будут пытать? Сдадут полиции? Что с Татьяной?

— Как ты? — Облако оказалось довольно приятной, судя по голосу, женщиной. Саша кое-как сфокусировал зрение и увидел голубую форменную куртку. «Скорая?» — сделал вывод и крайне удивился, не понимая логики в поступке Мясницкого. Сначала засадил по голове, чтобы потом вызвать скорую? А если ему тоже что-то вкололи?

— Живой? — тем временем допытывалась докторша.

— Наверное, — прохрипел Саша, зажмурился и снова открыл глаза — пелена не исчезла. — Вижу плохо. Где я?

— В машине скорой. Сотрясение у тебя, но жить будешь, — довольно заключила она, померила давление и, взяв фонарик, направила в глаза, просвечивая зрачки. Удовлетворившись увиденным, села рядом, чтобы заполнить какие-то бумаги. — Аллергия на препараты есть?

— Нет.

— Травмы, операции были?

— Нет.

— Ну и отлично. Молодой, организм сильный. Быстро поправишься.

— Ну, что тут у вас? — Саша по голосу узнал Максима и повернулся на звук. — Очухался, что ль?

— Макс, там Мясницкий… — Он попытался встать, но врач уверенно уложила его обратно.

— Вы в своем уме? Лежите и не двигайтесь!

— Саш, все нормально. Мясницкого арестовали и всю его шайку за компанию. — Максим забрался в салон и присел рядом с врачом. — Ну ты, конечно, придурок. Зачем поперся один? Почему не предупредил?